Челси Питчер - Эта ложь убьет тебя [litres]

Джунипер вошла в стену дыма. Языки пламени тянулись к ней, пытались схватить, и она все чувствовала. Ее кожа раскрывалась. Ее легкие сжимались, будто в них вонзались осколки стекла. Она едва расслышала звук выстрела за ревом огня.

Она резко обернулась.

Когда она увидела свою подругу, лежащую на камнях, ее сердце раскололось, а в голове смешались самые противоречивые мысли. Руби лежала на камнях, сжимая голову руками, и все же… крови не было видно. Джунипер мчалась через патио, как летящая по небу звезда, как душа, так слившаяся с другой душой, что они могли бы отыскать друг друга даже в самую темную из ночей.

Она упала на колени, изо всех сил прижала Руби к груди. Руби была теплая. Теплее, чем была бы, если бы жизнь покидала ее. Взгляд Джунипер метался в поисках пули. И только когда она опустила глаза и увидела обломки фарфоровой маски, она поняла, что сделала Руби.

Мир горел. Языки пламени лизали тьму, поднимаясь в небо цвета индиго. Внутри огромного, сверкающего огненного ада стоял дом, с него облезала краска, и люстры дребезжали на потолках.

Внутри дома было чудовище.

Нет, дикий зверь.

«Нет, мальчик», – думала Руби, пока Джунипер уводила ее прочь от пожара в сад из подстриженных в виде животных растений. Они вместе шли по длинной, извилистой дорожке к воротам. Ворота распахнулись. Затем перед ними открылась дорога, и по ней к ним бежал мальчик, с вытянутыми руками и развевающимися темными волосами.

Он бросился к Джунипер и закружил ее, как в идеальной волшебной сказке. Они оба смеялись сквозь слезы. Да, думала Руби, глядя, как они кружатся, они – это смех, и любовь, и свет.

А она – это тьма.

Она – это мстительная богиня в стране пирамид и песка; и тут, к счастью, подул ветер.

Он налетел на нее, и она заплясала, пусть всего лишь в течение пары секунд. Она плясала вместе с ним. Она чувствовала, как руки Шейна берут ее за руки, чувствовала, как его глаза находят ее глаза в темноте. Маска Руби упала, наконец, и она отпустила все иллюзии.

Отпустила куклу. И богиню тоже. Тогда она стала самой собой. Девочкой со светло-голубыми глазами и веснушками на носу. С длинным, неровным шрамом на сердце и пропастью, отделяющей ее от счастья. От него. Теперь, пока он кружил ее, она чувствовала, как его руки выскальзывают из ее пальцев, как его душа отделяется от ее души.

– Прощай, – прошептала Руби, глядя, как дым уплывает в небо. Она понимала, что это не он, понимала, что его душа унеслась в прошлом году, но тогда она не могла произнести этого слова. Она не могла придумать этого слова, и очень долго ей это было не нужно. Ей было необходимо составить план вечеринки, с эксклюзивным списком гостей.

Поймать убийцу.

Чиркнуть спичкой.

Теперь весь мир горел, и Паркер Эддисон превращался в песчинку. Ветер шелестел вокруг нее, запутывался в ее волосах. Год назад Шейн запустил пальцы в ее волосы и сказал: «Мы перестанем бояться. Вместе».

– А потом? – Руби ждала от него ответа, но сегодня ночью ничей голос не шептал ей в ухо. Вернее, шепчущий голос принадлежал не ему . Гэвин и Джунипер шептались рядом с ней, и она уловила слова. «С ним все будет в порядке. Его отвезли в больницу, но он был в сознании и разговаривал с…» Гэвин умолк, с его лица сползла улыбка.

– Где Паркер? Он…

– Мы не могли его спасти, – заговорила Джунипер, бросив быстрый взгляд на Руби. – Мы не могли спасти ни его, ни ее.

Гэвин резко вдохнул, прижал ладонь ко рту.

– Я не думал, что она и правда это сделает. Я не… – Он замолчал, прищурился. Теперь, когда он узнал самое худшее, он начал замечать и другие вещи. – Что с тобой случилось? – спросил он Джунипер, рассматривая ее обгоревшие волосы и одежду.

Губы Джунипер растянулись в улыбке. Это было прекрасно. Это был солнечный свет после самой длинной ночи в году.

– Мы с огнем немного потанцевали. Но я думала, что мы танцуем вальс, а оказалось, что это больше похоже на танго.

– Но с тобой все в порядке? – пальцы Гэвина нарисовали кружок на ее коже. Огонь едва прикоснулся к ней, но на левом плече виднелся рубец.

Руби верила, что он заживет. Ей приходилось в это верить, потому что Джунипер танцевала с огнем ради нее. Чтобы спасти ей жизнь. Чтобы показать, каково это – смотреть, как единственный человек, который по-настоящему знает тебя , превращается в прах. Даже Шейн не знал правду об отце Руби, и теперь она уже никогда не сможет ему рассказать.

Но Джунипер знала все, и все-таки она сражалась за Руби. Все-таки она ее любила. А Руби было необходимо, чтобы ее любили. Может быть, это неправильно, может быть, ей полагалось любить себя, и пусть весь остальной мир идет к черту, но она не могла отказаться от надежды, что ей будут рады во вселенной.