Лорен Норт - Идеальный сын [litres]

– Вы мне говорили, что вы следователь. – Я так сильно сжимаю зубы, что слова еле получается из себя выдавливать. – Я всё это время думала, что вы полицейский. Ладно, допустим, вы врач, тогда где ваш стетоскоп, где белый халат? Я думала, вы пришли мне помочь Джейми найти.

– Я врач другой специальности, Тесс. Но я хочу вам помочь. Что я следователь, я не говорил. Вы сами сделали такой вывод, а я не стал вас поправлять. Мне нужно было, чтобы вы говорили, рассказывали, а я мог понять, насколько серьёзно вы больны. Простите, что подверг вас не самым приятным переживаниям, но я посчитал, что опустить некоторые факты в данном случае необходимо.

– Больна? О чём вы? – Мои слова эхом разлетаются по комнате. Сглатываю. В горле от разговоров и слёз пересохло и болит.

– По моему мнению, вследствие боли утраты и депрессии вы пережили приступ психоза.

У меня падает челюсть. Хочется что-то сказать, возразить, но от слов Сэндлера в сознании будто кирпичная стена образовалась. Психоз? Да с чего он взял? Сэндлер точно заодно с Шелли и Йеном. Может, тот мужик и им угрожает. Другого объяснения нет.

– Прошу вас, – шепчу я, а у мамы дрожат плечи.

Зачем они её в эту историю втянули? Силой воли пытаюсь успокоиться. Сэндлер хочет меня разозлить. Они хотят всем доказать, что правы насчёт меня. Что я плохая мать, а значит, можно у меня забрать Джейми.

– Прошу вас, дайте мне просто увидеть Джейми.

Мама наклоняется вперед и закрывает лицо руками, покрытыми пятнами, с пальцами, от артрита похожими на когти.

– Тесс, – Сэндлер переводит моё внимание на себя, – у меня с собой свидетельство о смерти Марка. Когда Шелли забирала ваш дневник, она взяла и его. Если вы не против, давайте посмотрим, что там написано.

Слёзы текут по щекам, затуманивают зрение. Тянусь, беру конверт. В месте открытия клапан помят, но клей всё ещё липкий. Открываю.

Внутри документ: бумага плотная, посередине – корона. Чёрным вверху – «Свидетельство о смерти». Рядом шрифтом «Таймс нью роумен» твоё имя.

Провожу пальцами по нему. Я сказала Сэндлеру, что слышу твой голос. Вот почему он решил, что я свихнулась. От этой мысли хочется расхохотаться, но тогда я уж точно буду выглядеть ненормальной. Вот в чём дело. Решили, что я себе напридумывала, будто ты живой.

Чувство облегчения настигает меня, словно порыв холодного ветра.

– Марк умер, я это знаю, – говорю я.

– А вы не припоминаете никаких обстоятельств, связанных с его поездкой? – спрашивает Сэндлер.

– Что-то по работе. Коллектив сплачивали. Головной офис в Германии. Он всегда туда мотался. Зачем вы у меня всё про ту поездку спрашиваете? Ничего в ней не было необычного.

Сэндлер меняет позу и снова говорит:

– Пожалуйста, Тесс, постарайтесь вспомнить. Я позвонил в компанию Марка, я говорил с Дениз. Если я не ошибаюсь, она приезжала к вам, а потом у вас ещё состоялась телефонная беседа.

– Да, Дениз приезжала где-то месяц спустя после похорон, – киваю я, облокачиваясь обратно на стул. Конверт лежит у меня на коленях, а я вожусь с клапаном – закрыла его, приглаживаю, чтобы хоть на остатках клея держался, не открывался.

– Она рассказывала мне про поездку. Поездка-то была не совсем обычная, ведь так? – спрашивает Сэндлер.

– Не понимаю, о чём вы. Но послушайте, это всё недоразумение какое-то. Да, я одной медсестре сказала, что видела Марка в больнице, но мне столько веществ ввели, мне так больно было. Я знаю, что муж погиб. Нет у меня, как вы это там называли, психоза.

– Тесс. – Сэндлер ставит пустую чашку на поднос. – Я вас сейчас попрошу сделать кое-что, что сделать будет очень непросто. Но вы, пожалуйста, постарайтесь, хорошо?

– Хорошо. – Вот уж не знаю, что, по его мнению, мне просто, что не просто. Я ж сказала уже: знаю, ты умер.

– Марк бронировал два места. Вы мне сами говорили.

Киваю.

– Кто-то с ним из офиса летел.

А я ведь так и не спросила Дениз, кто.

– Загляните в конверт ещё раз, пожалуйста.

Я одновременно хмурюсь и улыбаюсь.

– Здесь у меня свидетельство о смерти Марка, – машу им, – больше в конверте ничего нет.

– Есть, Тесс, есть.

Качаю головой, но снова раскрываю конверт, переворачиваю, трясу. Из него выпадает документ, летит к ногам Сэндлера. Он того же цвета, что и свидетельство Марка, а когда Сэндлер наклоняется поднять, я замечаю наверху страницы эмблему короны.

Закрываю глаза, зажмуриваюсь, как в детстве. Если я не вижу, то и меня не видно. В голове смех Джейми, да до того реальный, что у меня перехватывает дыхание.