Лорен Норт - Идеальный сын [litres]

– Прости меня, – шепчет она.

Я бросаю беглый взгляд назад. Джейми взял один из утренних подарков – гонку на «Плейстейшн» – и теперь изучает обложку, не смотря на Йена и предпочитая не замечать, что к празднику неожиданно решил присоединиться дядя.

Йен встаёт у раковины, руки сложил на груди. Широко раскрыв глаза, словно зачарованно он смотрит на груду деталек лего на кухонном столе.

– Ты же не с ним заодно? – говорю я Шелли, кивая на Йена. – Вы меня пытаетесь запугать, чтобы я страховую сумму отдала, и Джейми у меня забрать пытаетесь.

– Давай-ка мы сядем и поговорим, – предлагает Йен. Поднимает брови, посылая Шелли знак, смысл которого у меня не получается разгадать.

Я запинаюсь, а Шелли заходит на кухню, ударяя по пути шарик об меня.

– Смотри, что у меня, – произносит Джейми нараспев, дразня Шелли. – А вот в эту игру ты меня не сделаешь.

Шелли ничего не отвечает, но отпускает шарик. Грузик на конце ленты падает со стуком на пол. Надутое гелием число восемь подпрыгивает у потолка, царапаясь верхом о чёрную балку. Джейми смеётся.

– Мам, можно я новую игру поставлю? – спрашивает он счастливым голосом.

В кои-то веки сына так отвлекли подарки, что он не чувствует атмосферы вокруг, напряжения, разлившегося в воздухе; он слишком рад видеть Шелли, чтобы поинтересоваться, зачем Йен пришёл. Он не замечает даже того, что Шелли молчит.

– Да, играй, – киваю я. – А потом будем тортик кушать.

Как только от Йена с Шелли отвяжемся.

И только когда Джейми убегает играть, я замечаю, что Шелли плачет. Из её глаз текут две идеальной прямоты струйки. Впервые я вижу, чтобы она вот так, по-настоящему плакала. Мне и самой теперь захотелось, и я отворачиваюсь.

Поворачиваюсь к Йену и, немного приподняв подбородок, говорю:

– Не знаю, Йен, зачем ты пришёл, но приглашать тебя никто не собирался. Я не обнаружила ни единого доказательства того, что ты давал Марку в долг. Мне кажется, ты мне наврал, чтобы получить часть страховой суммы или, может, все эти деньги. Ты мне всё говорил, мол, помочь хочу, но ведь это неправда. Ты пытаешься меня обмануть, да вы оба пытаетесь.

Смотрю на них, и мне кажется, будто на меня наступают стены. У обоих такие напряжённые лица. Что же, я их наконец-то вывела на чистую воду?

– Тесс… – начинает говорить Йен.

Поднимаю руку и прерываю его:

– Ты же приходил ко мне домой, пока меня не было?

Йен ничего не отвечает, и я понимаю, что так и есть, приходил.

– Тебе… Тебе лучше отныне держаться от нас подальше, – отчеканиваю я. – Завтра я свяжусь с новым адвокатом и сделаю так, что ты ни пенни не получишь из страховки. А ещё… ещё я обращусь в полицию, чтобы тебе запретили к нам приближаться. Больше я тебя видеть не хочу.

Дышу часто, в ритм бешено колотящемуся в груди сердцу. Я и власть над происходящим обрела, и перепугана до ужаса.

Йен качает головой.

– Ты нездорова, Тесс.

Он смотрит на Шелли, и снова они понимают друг друга без слов, и она кивает.

– Нельзя, чтобы всё это так продолжалось.

Она жестом показывает на кухню.

– А ты-то, ты не лучше! – качаю и я головой и говорю быстро, но вполголоса, чтобы Джейми не услышал. – Ты думаешь, я не заметила, как ты якобы такая добрая, так меня выручаешь, а на самом деле пытаешься контролировать? Ой, Тесс, бедняжка, лучше без меня никуда не ходи. Тесс, бедняжка, давай я за тебя буду с семьёй твоей общаться.

– Тесс, да чтобы я… – начинает Шелли, но я её перебиваю:

– Мне и так хреново, а ты мной манипулировать вздумала. Мы вернулись из супермаркета, и я случайно услышала, как ты там по телефону говоришь. А раньше Йен в дом залез. Вы же друг с другом тогда разговаривали? Ругались.

– Неправда! – кричит Шелли.

– А теперь оба вон, а то я позвоню в полицию!

Обхожу стол и иду к торту, который стоит на верхней части духовки. На тарелке чёрные отметины от глазури, но сам торт вполне удался. Глазурь сама готова, только раскатать надо было, и благодаря ей незаметно, что бисквиты плохо поднялись и торт теперь кренится. А символ летучей мыши из жёлтой глазури я вырезала. На крыльях зазубринки получились, но за восемью жёлтыми свечами не особо видно.

Тишину заполняет звон столовых приборов: это я рву на себя ящик и, вытащив первый попавшийся нож, захлопываю его. У меня в руке, получается, разделочный нож – для торта, конечно, перебор, но я так зла, что рыться-искать специальный ножик для торта у меня настроения нет.

Не надо было их впускать. Отодвигаю конструктор в сторону, чтобы было куда поставить торт и положить нож. Зря я наивно представляла себе Шелли с разных сторон. Одна у неё сторона, никаких иллюзий о дружбе не осталось.