Олег Рой - Охота на охотника

Знакомые, улыбаясь, желают мне доброго утра, даже не догадываясь, с кем они говорят. Вот и отлично. Пока они не догадываются, все идет прекрасно.

Иногда мне кажется, что я – сразу два человека. Нет, не как в психиатрии, никакого раздвоения личности. Личность-то одна, а вот жизней – две. Причем происходят они – одновременно. Я вполне могу обсуждать с коллегами рабочие вопросы, размышляя при этом об операции, намеченной на послезавтра. Или о той, что прошла – блестяще, как все что я делаю! – позавчера. Нет, разумеется, мои операции случаются гораздо реже, но принцип, принцип! Это так забавно – глядеть на исполненные почтительного уважения лица коллег, готовых ловить каждое мое слово, и думать о чем-то для них совершенно недоступном. Как будто они – не живые люди, а всего лишь мой сон.

Иногда бывает и наоборот: реальностью кажется та моя жизнь, о которой знают все. А та, другая – как будто сон.

Нет-нет, дело тут, конечно, не в погоде. Скорее уж в перерывах между… делами. Когда событие переходит из оперативной памяти в долговременную, оно словно бы теряет живую плотность, превращается из реальной действительности в изображение на внутреннем экране.

Хотя, быть может, и в погоде тоже. За окном висит невнятная среднерусская весна. Разве это заслуживает названия «весна»? Колкий неуютный ветер, потемневшие, неаппетитно просевшие сугробы, подъедаемые тем, что гидрометцентр именует оттепелью. Оттепель! У них все, что выше нуля – оттепель. А по сути – пакость. По дорогам течет гадкая темная жижа, под вечер она подмерзнет, но симпатичнее не становится.

Глядеть не хочется. Гораздо приятнее глазу – и душе, душе! – картинка на рабочем столе ноутбука. Прозрачно аквамариновая вода, лазурный купол неба – крошечный остров кажется в этом обрамлении драгоценностью, сияющей из дорогой шкатулки. Сверкающе белые скалы, окаймленные темной зеленью оливковых рощ. Или, быть может, садов? Или просто заросли – пышные, густые, средиземноморские.

Мысли в голове – под стать этому уютному разноцветью – теплые, приятные, такие же сияющие, как средиземноморский островок посреди аквамариновых волн на мониторе.

Подумаешь, слякоть. Временное неудобство, на которое и внимания-то обращать не стоит.

Когда я отойду от дел… Черт побери, это даже звучит красиво: когда я отойду от дел! И буду жить на таком же сияющем острове. Или, быть может, мой остров будет поменьше? Мой остров… Ведь островов там, в этом аквамариновом раю, тысячи, есть и небольшие – такие, что вполне по карману одному владельцу. Все в этом мире можно купить. Были бы деньги. И не такие уж большие, к слову сказать. Не миллиарды. Миллиардов мне, при всем моем мастерстве, и за десять жизней не заработать. Да мне и не нужен миллиард.

Мысли о работе тоже приятны. Как всегда. У меня самая лучшая работа. Я люблю Охоту. Это ведь редкая удача – когда ты наслаждаешься тем, что делаешь, а тебе за это еще и деньги платят. И неплохие, надо сказать, деньги. Прямо сказать, такие мало кому достаются. Не считая тех, кто сидит на нефтяной трубе. Но их и считать не стоит. Неинтересно. Чтобы тебе хорошо платили, нужно немного – всего лишь стать лучшим в своем деле специалистом. Если ты – из лучших, уже не столь важно, где ты специализируешься: в финансовой аналитике, в искусстве, в архитектуре даже. Я не обладаю абсолютным слухом, мои рисовальные навыки также весьма скромны – их ровно столько, сколько может потребоваться в работе. Мне никогда не хотелось стоять на сцене или блистать на киноэкране, хотя в искусстве перевоплощения я понимаю получше многих нынешних актеров. Фигляры, петрушки, клоуны, кривляющиеся на потеху толпы. Им почему-то кажется, что они – над толпой, что они что-то там такое вершат. Дурачки.

Я специалист совсем иного рода. Специалист по смерти.

Пальцы дрогнули, на мониторе явилась табличка контекстного меню: вставить, удалить, создать… Нет-нет, создавать ничего не нужно. Никаких рабочих записей, разумеется. По крайней мере здесь и сейчас.

Хотя иногда бывает чертовски жаль, что нельзя никому рассказать о своей работе. Об охотничьем азарте, о ловушках, о преследовании ничего не подозревающей цели. Иногда хочется стороннего восторга, аплодисментов…

Только восторги эти вкупе с аплодисментами должны быть и впрямь очень, очень… сторонними. Приятно, когда тобой восхищаются. Но лишь – издалека.

Когда я отойду от дел… О нет, уж конечно, я не стану заводить семью – ничего, что может быть на нее похоже. Зачем? Мне и в собственном обществе очень неплохо. Это сейчас приходится иметь дело с другими людьми, а некоторых даже подпускать совсем близко. Будь моя воля… впрочем, что об этом думать. Так жизнь сложилась. Когда я отойду от дел, лучшее, что мне предстоит – одиночество.