Олег Рой - Охота на охотника

Вычеркивать потенциальных подозреваемых было очень приятно, но вряд ли, подумалось Арине, это удастся делать хоть сколько-нибудь долго. Увы.

Следующим ей вспомнился Клюшкин – молоденький опер «с земли», исполнявший «сопровождение» по нескольким ее делам, в том числе и по Шубину, кстати. Худенький, невысокий… Довольно сообразительный, насколько Арине помнилось. Впрочем, знала она его плохо. В графе «защита» написала «статус»: можно ли представить, чтобы элитный киллер работал мелким опером, которого любой может гонять в хвост и в гриву? Хотя, с другой стороны, лучшей маскировки не придумаешь.

Маминого Гошу – Игоря Константиновича Дорофеева – Арина внесла в свой импровизированный реестр с некоторым даже удовольствием. Вот тебе. Бизнесмен он, видите ли! Состоятельный, извольте радоваться! Эксперты-криминалисты его для консультаций приглашают, здрасьте вам! Рост и комплекция кандидата в отчимы – Арина скрипнула зубами – очень даже подходящие. Староват, правда, но и осанка, и походка вполне молодые. А успешный бизнес вполне может оказаться ширмой для легализации совсем других доходов.

И чего это мамуле вздумалось семейное положение менять? Отец-то хоть в курсе?

Она помотала головой, стараясь отрешиться от эмоций – отец. Еще один невысокий худощавый мужчина в ее непосредственном окружении. Кандидат юридических наук, знакомый и со следственными методами, и с техникой работы экспертов. В защиту его, впрочем, говорило достаточно скромное материальное положение. Нет, Аринина семья, боже упаси, не бедствовала: две машины, хорошая квартира, солидная дача, регулярные поездки на не самые дешевые курорты… Но если представить, какие доходы должен иметь киллер, отец выглядел практически нищим. И невозможно было предположить, что он мог «левые» доходы скрывать – зачем? Когда так легко легализовать хотя бы часть их – отец достаточно часто публиковался, в том числе в солидных зарубежных журналах, так что сочинить «лишние» гонорары ничего не стоило. Колонка «алиби» едва не осталась пустой, пока Арина не додумалась вписать туда кривую строчку «проверить график поездок».

Дальше пришлось вспомнить и дядю Федора… Э-эх. Брата Арина вписала, едва не скрежеща зубами. Но если уж всех – значит, всех. Во-первых, Федька заканчивал театральный и, хотя карьеры ни на подмостках, ни в кино не сделал, навыки перевоплощения у него, как это нынче называют, прокачаны до высоких уровней. Сам-то он уверен, что его сценическому успеху мешает маленький рост. Оценить, насколько это справедливо, Арина, конечно, не могла, но – рост?! Немногим выше ее самой – точно, как у парня в бейсболке возле федяйкинского подъезда, ну или как у той «блондинки» на федяйкинском балконе. И про то, как экспертно-криминалистические закрома устроены, он более-менее в курсе – двое полноценных юристов в семье, она и отец. Она братца как-то даже на экскурсию к криминалистам водила – точнее, в гости к Левушке Оберсдорфу, на консультацию по черт его знает каким высоким компьютерным технологиям. Так что чего-чего, а возможностей у Федьки хоть отбавляй. Да еще и сон этот… Проклятье!

В колонке «защита», кроме отсутствия непонятных финансовых поступлений, можно было написать только «не может быть». Черт. Черт, черт, черт! Это не может, не должен быть Федька! Иначе мир просто рухнет!

И тут она вспомнила! И выдохнула с неописуемым облегчением – во время убийства Федяйкина дядя Федор точно был в отъезде! Точно-точно! Познавал тонкости обработки фото и видео на каких-то специальных курсах. Или то была конференция, где асы изо-программ делились своим богатым опытом? Ай, неважно. Главное, что Федьки в городе не было. Правда, проходило мероприятие в каком-то тверском пансионате, неподалеку от волжских истоков, так что чисто технически он, наверное, мог бы слетать туда-обратно… Ох, нет. Только не это.

Вписав в колонку «алиби» под Федькиным именем «проверить Тверь» и повздыхав, Арина злорадно занесла в блокнот Виктора Пахомова – вот уж прекрасный кандидат в подозреваемые! Подходит не только по комплекции: невысокий, жилисто-худой – не в отца пошел – но и по моральным критериям. Или в этом случае надо говорить не о морали, а об аморальности? Что из себя представляет младший Пахомов, знали все. Чрезмерная суровость к простым (то есть без денег и связей) задержанным была лишь малой веточкой на развесистом древе его грехов, взросшем на жирной почве безнаказанности, политой беспредельным отцовским попустительством. Разумеется, Сынок «брал», разумеется, мог за соответствующую мзду отпустить нарушителя, разумеется, мог «слиповать» улики, если следователь типа Баклушина в том нуждался и готов был «поделиться». За руку Витьку никто, конечно, не хватал – смысла нет, все равно отец прикроет – но знать знали все. И так же все гадали: надолго ли еще хватит терпения у старшего Пахомова, которого уважали вполне искренне, и только вечное попустительство своему изрядно избалованному сыночку портило общую, вполне приличную картину.