Колин Гувер - Тайный дневник Верити

Когда ты нанял круглосуточную сиделку и уехал на Манхэттен с ними встречаться, я прокралась в кабинет и открыла по интернету новый счет.

Через несколько дней после встречи к нам приехал мой новый соавтор, чтобы начать работу над циклом. Каким-то образом ей удалось найти распечатанный экземпляр рукописи, который я искала. Уверена, когда ты удалял файл, то думал, что избавишься от него окончательно. Но нет. Теперь вас двое против меня одной. И мне уже даже плевать на рукопись. Я просто хочу отсюда выбраться.

Должна признать, я сама пробудила в ней подозрения. Знаю, она пугается до жути, когда ловит мой взгляд, но ты не можешь меня винить. Эта женщина вошла в твою жизнь, отнимает мою карьеру и в тебя влюблена. И судя по всему, ты тоже в нее влюблен.

Несколько часов назад я слышала, как ты трахал ее в нашей спальне. И чувствую боль и гнев – в равной степени. Но зато ты настолько ею увлечен, что я могу написать это письмо. Я заперла дверь нашей спальни, чтобы услышать, когда ты захочешь выйти. Тогда у меня будет достаточно времени, и я успею спрятать письмо и лечь на место, прежде чем ты поднимешься наверх.

Было тяжело, Джереми. Правда. Знать, что ты поверил моим словам, а не поступкам за все время нашего брака. Знать, что мне приходится идти на подобный обман, избегая обвинения в чудовищном преступлении. Знать, что ты влюбляешься в другую женщину, пока я день за днем притворяюсь, будто не осознаю, во что превратилась наша жизнь.

Но я не сдаюсь и уверена – я выберусь отсюда, как только деньги поступят на счет. И потому я пишу тебе эту записку.

Может, ты найдешь ее, может, нет.

Надеюсь, найдешь. Правда надеюсь.

Потому что даже после того, как ты пытался задушить меня и ударил мою машину об дерево, я не могу тебя ненавидеть. Ты всегда яростно защищал наших детей, и именно так должен поступать родитель. Даже если это означает уничтожение другого родителя, ставшего угрозой. Ты искренне верил, будто я опасна для Крю, и хотя меня убивает, что ты мог в такое поверить, меня восхищает сила твоей любви.

Когда мы с Крю наконец отсюда выберемся, однажды я позвоню тебе и скажу, где найти это письмо. Когда ты его прочтешь, надеюсь, ты найдешь в себе силы простить меня. Надеюсь, ты найдешь в себе силы простить себя.

Я ни в чем тебя не виню. Ты был прекрасным мужем, пока мог. И ты лучший на свете отец. Бесспорно.

Люблю тебя. До сих пор.

Я бросаю письмо на пол.

И хватаюсь за живот из-за пронзительной боли.

Она этого не делала?

Я не хочу верить в прочитанное. Я хочу верить, что Верити бессердечна и заслуживает содеянного нами, но уже не уверена.

О боже. Вдруг это правда? Эта женщина потеряла дочерей, потом ее пытался убить муж, а потом… Мы убили ее.

Я смотрю на письмо как на оружие, таящее силу, способную уничтожить жизнь, которую я недавно построила с Джереми.

В голове роится столько мыслей, что я прижимаю ладони к вискам. Так Джереми уже знал про рукопись?

Он действительно читал ее раньше? Он обманул меня?

Нет. Он вовсе не отрицал, что знал про ее существование. И насколько я помню, спросил: «Где ты это нашла?»

Нужно слишком многое переосмыслить. Я не могу сразу осознать все сказанное ею и все произошедшее. Смотрю на письмо так долго, что забываю, где я и что Джереми внизу с Крю и может в любую минуту за мной прийти.

Наклоняюсь вперед и беру страницы с письмом. Сую нож и фотографию обратно под пол и закрываю дыру доской. Отношу письмо в ванную и запираю за собой дверь. Сажусь перед туалетом и начинаю рвать каждую страницу на маленькие кусочки. Смываю часть бумаги в унитаз и съедаю все кусочки с именем Джереми, что мне попадаются. Я должна убедиться, что никто никогда не прочтет ни слова.

Джереми никогда себя не простит. Никогда. Если он узнает, что рукопись – ложь и Верити ничего не сделала Харпер, он не переживет подобной правды. Правды, что он убил невинную жену. Что мы убили его невинную жену.

Если это вообще правда.

– Лоуэн?

Я смываю остатки письма в унитаз. На всякий случай нажимаю на кнопку еще раз, и в дверь стучит Джереми.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я включаю воду и пытаюсь успокоиться.

– Да.

Мою руки и делаю глоток воды – во рту пересохло. Смотрюсь в зеркало и узнаю ужас в собственных глазах. Закрываю их, пытаясь прогнать прочь. Прогнать все. Все ужасные вещи, пережитые мною за тридцать два года.