Эндрю Мэйн - Теория убийства

– Он не совершал ошибок?

– Практически. С тех пор, во время расследования дел маньяков, когда я слышу, что потенциальный убийца «ослабит внимание» или «ошибется», я вздрагиваю. Это значит, что на самом деле мы ждем, когда кто-то еще умрет. Это не значит, что нам не хватает рвения, но вот изобретательности, да, не хватает часто.

Я согласно киваю.

– Но Даунс все-таки ослабил контроль, одна из жертв укусила его за руку до крови. Мы получили образец ДНК и тип раны, которую нужно было искать у потенциального убийцы. Это было второе убийство после Колин. Жертва номер восемь. Мы поздравили друг друга с успехом и с предотвращением следующих убийств. Доказательная база была железобетонная, и вскоре был вынесен обвинительный приговор. – Галлард качает головой, на его лице отражаются очень разные эмоции. – И вот теперь у меня всегда с собой фотография Колин… Дело в том…

Он замолкает, недоговорив, вздыхает.

– Когда я просматривал материалы дела, уже после его закрытия, то обнаружил целую пачку записок с номерами пропущенных звонков, по которым нужно было перезвонить. Три или четыре из этих звонков были от людей, которые узнали убийцу по фотороботу из газеты. Одной из звонивших была Колин. Даунс работал в транспортной компании. Он перевозил вещи для соседки Колин и пытался с ней познакомиться. Ей он показался странным. Она наткнулась на фоторобот в газете и смогла дозвониться нам в офис. Она хотела сообщить, как его зовут, где он работает, всю необходимую информацию. Она пыталась рассказать все это мне. Хотел бы я сказать, что был перегружен, поэтому не перезвонил, но на самом деле мы были так уверены, что убийца «ошибется», что просто ждали неопровержимых улик от криминалистов. Он ошибся, и мы получили улики. Но Колин была бы жива, если бы не моя самоуверенность. Об этом никто не знает. Записку изъяли из материалов дела. Но я даже сказать не могу, как часто подобное происходит. – Он надолго умолкает. – В общем, то, что вы говорили Вельцу, было услышано. Просто хотел сказать вам об этом.

Я некоторое время сижу неподвижно, пытаясь понять смысл всей его истории.

– Не понимаю, – говорю я после некоторого размышления.

– Нечего тут понимать.

– Решили исповедоваться?

– Было бы перед кем, придурок! Я просто пытаюсь объяснить, как устроен мир. Пытаюсь сказать, что ваши предположения проверят. Даже в Центры по контролю заболеваний позвонят, чтобы прикрыть задницы. Может, даже найдут что-нибудь. Просто не ожидайте титанических усилий.

– Я и не ожидал.

– Но вот что касается этого вашего вируса убийства, как вы считаете, насколько серьезно это воспримут в Центре по контролю заболеваний?

Я некоторое время размышляю. Там работают лучшие инфекционисты и вирусологи мира. Но они точно так же ждут «ошибки» со стороны болезни. Для них это просто вопрос накопления данных. Никто не будет досконально проверять весь личный состав ФБР без убедительного подтверждения существования инфекции. А токсикологический анализ никакого заражения скорее всего не покажет. В лучшем случае сделают нескольким агентам МРТ. А если Маркус окажется единственным пациентом, у которого повреждена та самая область мозга, то, вероятно, на этом расследование и закончится.

– Черт! – говорю я, обдумав вопрос.

– Вы сейчас похожи на путешественника во времени, который пытается объяснить основы криминалистики средневековым монахам, которые рассуждают о гуморах и жизненных эликсирах. [11] В античной медицине состояние человека, его здоровье и самочувствие описывались как соотношение четырех жидкостей – крови, лимфы, желтой и черной желчи.

На самом деле все не настолько ужасно, но я понимаю, о чем он. Кроме того, в суде адвокаты настолько часто извращают научные данные, что полиция заранее недоверчиво относится к любому человеку с ученой степенью, который начинает учить их, как вести дела.

– Ладно, понял. А что вы бы сделали на моем месте?

– Не знаю, – отвечает Галлард. – У вас есть лаборатория? Вы работаете на правительство? Может быть, они заинтересуются?

– Это может быть сложновато, – говорю я вслух и молчу о том, что не уверен, что готов отдать в руки правительства патоген, превращающий людей в убийц, если предположить, что он существует.

– Я могу организовать вам доступ к месту преступления. Передать образцы, результаты анализов, если это поможет. Все что угодно.

Я скрещиваю руки на груди и разглядываю потолок. Что мне делать дальше, если я влезу во все это? Да кого я обманываю?! Конечно, я этого так не оставлю! Но что делать дальше-то?