Максин Чан - Восьмая личность

Вспышка.

— Я никому не доверяю. И никогда не доверяла, — говорит она, глядя куда-то за мое плечо. — Куришь?

— Нет, — отвечаю я.

— Что, мамаша не разрешает?

— Моя мама умерла, — говорю я. Это затыкает ее.

Вспышка.

К нам подходит еще одна девочка из соседних домов. Она идет маленькими шажочками. Быстрыми. Нервными. Ее глаза горят, руки суетятся.

— Тебя ищет Джез, — говорит она, — он в винном с каким-то клиентом.

Бледная девочка отбрасывает красную банку, поправляет ремешок сумки через плечо, а саму сумку передвигает на грудь, как патронташ. Такое впечатление, будто она собирается на битву. А ее фальшивый «Луи Виттон» — это доспехи.

— Ну, ты со мной или как? — спрашивает она.

Я отрицательно мотаю головой.

— Мне нужно помочь папе убрать в доме.

Бледная девочка спрыгивает с качелей.

— Как хочешь. — Она пожимает плечами и идет прочь, на ходу поправляя залезшие в попу трусики.

— В другой раз! — кричит она мне и подмигивает.

Вспышка.

Я гадала, на что они тратят свою тридцатку. На косметику? На сигареты? Мне кажется, я помню Джеза с его одиноким золотым зубом. Он ждал девочек в черном «бумере». Предлагал водку, покатать, а иногда — вот была для них удача — и поцеловать. Если он был в настроении, то водил их куда-нибудь потусоваться и называл себя их парнем. Он умел за милю чуять самых уязвимых. Одичавших девочек, ищущих капельку внимания, которого им так не хватало дома. Я не понимала, зачем девочки этим занимаются. Почему они позволяют Джезу использовать их таким вот образом? А потом я вспоминала свою собственную тоску, распухшую, жирную. Как подбирала объедки. Как птицы, гнездившиеся на сарае, были для меня единственным реальным утешением.

«Всегда есть тот, кто страдает так же, как ты».

Мои мысли мгновенно перескакивают на ту ночь с Робин. Как же мне было хорошо. Это воспоминание резко контрастирует с воспоминаниями о моем одиноком детстве.

«А почему бы нам ей не позвонить? — предлагает Раннер. — Просто сказать «Привет»?»

«Прямо сейчас не могу, — говорю я. — Может, потом. У меня слишком много забот».

«Но…»

«Не сейчас, Раннер», — говорю я.

Раннер разочарованно смотрит на меня.

«Возможно, когда я не буду так взвинчена, — смягчаюсь я. — И вообще, Робин сказала, чтобы я звонила, когда приму решение… когда буду готова».

«Справедливо», — соглашается она.

…Мы на улице. Тик-так.

Шон, Элла и я. Холодно. Шон, как обычно, уходит вперед. Я представляю, как кулаки Навида обрушиваются на голову Джейн. Как из его глотки раздается низкий, противный рык. Джейн корчится на полу. Еще один удар, его оранжевые лапы не могут остановиться и душат ее. Она не пытается сбежать, ее потребность в нем слишком велика, и от этого его ненависть еще сильнее. Она нежно прижимает к груди зловещее ожерелье с ключиком.

Элла дыханием греет руки, потом обхватывает себя, чтобы согреться. Морозец третьей декады ноября щиплет нас за уши и за щеки.

Внезапно она останавливается и ждет, когда Шон отойдет подальше. На ее шее бьется жилка, дыхание учащенное и рваное. Она притягивает меня к себе.

— Что? — спрашиваю я. Неоновая вывеска «Электры» отбрасывает на нас ярко-красные отблески.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Мы должны уничтожить этого ублюдка, — шепчет она, удерживая меня за воротник. — У нас нет иного выбора. Сблизься опять с Шоном: он знает о Навиде все. Сблизься, чего бы тебе это ни стоило. Используй его.

Я обдумываю ее слова. И вдруг понимаю: мой Здравый смысл наконец-то все осознал и пришел к логичному, но дико напугавшему его выводу.

— Ты можешь порвать с ним в любой момент, когда захочешь, — говорю я. — Как я понимаю, вы с Шоном не встречаетесь уже пару недель.

— Элла думает по-другому, она считает, что мы должны использовать его. Она хочет, чтобы я снова с ним сблизилась и выяснила как можно больше о Навиде, чтобы мы могли заявить на него в полицию. Если у нас будет достаточно доказательств, мы сможем уничтожить его. Такой у нее план.

— Элла ошибается.

Она поднимает глаза и молчит. Раздосадованная тем, что я подвергаю сомнению их дружбу. В очередной раз. Я делаю пометку о том, что возникает необходимость расщепления между мной и Эллой. Между лучшей подругой, между мозгоправом. Кто победит, спрашиваю себя я.

— Пора? — говорит она.

Я смотрю на часы.

— Еще пара минут, — отвечаю я.

— Мне нужно отвести Грейс к зубному.