Калья Рид - Разгадка [litres]

Это не мое сердце бьется.

Только ее.

Я возвращаюсь в машину, делаю разворот и пытаюсь найти знакомую дорогу. Спустя несколько минут это мне удается. Дома, что проносятся мимо меня, я видела многие годы подряд. Но я не обращаю на них внимания. Я сосредоточилась лишь на одном: сердцебиении, что эхом звучит в моих ушах. Более того, чем ближе я к дому Ланы, тем сильнее я ощущаю ее сердцебиение. Я прижимаю руку к сердцу. Оно стучит спокойно, ровно и очень тихо по сравнению с сердцем Ланы, которое бьется громко отрывистым, резким стаккато.

Доктор Ратледж однажды сказала мне, что Лана в безопасности и что ее отец больше не причинит ей боли. Так почему, когда я добираюсь до ее дома, в моих ушах слышится эхо? Почему я чувствую ее присутствие?

С дурным предчувствием я бегу к входной двери. Я знаю: Лана здесь. Может, доктор Ратледж и думала, что Лана в безопасности, но она не права. Она была неправа все время. От одной только этой мысли у меня подкашиваются ноги.

Я добираюсь до входной двери и врываюсь в дом. Я тяжело дышу, отчаянно оглядываюсь по сторонам. Где-то горит свеча, запах воска щекочет мне ноздри. Я слышу, как в столовой тикают старинные напольные часы.

Я просто хочу найти Лану. Вместо этого я вижу Макса и застываю на месте. Он колотит кулаком в дверь кабинета ее отца.

– Майкл! – кричит он. – Откройте!

Его кулаки неистово ударяют по твердому дубу. Из-за закрытых дверей доносится грохот. По моей спине пробегает холодок страха.

Я иду по коридору, приближаюсь к Максу.

– Нет, нет, нет, – слабо шепчу я.

Макс не видит, что я уже почти рядом с ним. Он отступает назад и с силой пинает дверь. Раздается хруст, и дверь повисает на петлях.

Он вбегает в комнату. Но я не могу последовать его примеру. Я боюсь сделать даже шаг. Я уже знаю, что там увижу, и я не хочу это видеть. Одного раза достаточно.

Единственное, что заставляет меня сделать шаг вперед, это Лана. Я слышу ее голос. Я слышу, как она рыдает и стонет. Я вхожу в комнату. Жалюзи опущены, закрывая внешний мир. Горит только лампа на столе ее отца. И на полу, прямо напротив стола, лежит Лана, а Майкл ее удерживает.

Я думаю, что кричу, но мой крик никто не слышит.

Отец Ланы одной рукой держит ее руки над головой, а другой зажимает ей рот. Его брюки спущены, ее джинсы тоже.

Ее глаза широко открыты и горят отчаянием. Наконец она замечает меня и с тревогой смотрит в мою сторону.

– Нет, – шепчу я.

– Ты моя, – задыхаясь, произносит ее отец. – Твоя жизнь принадлежит мне.

– Нет, – хриплю я.

Ее отец поворачивается и смотрит на Макса. Он что-то кричит. Я не могу разобрать, что именно, как будто кто-то выключил звук. Все, что я слышу, это судорожное дыхание Ланы.

Губы Макса быстро двигаются. Отец отпускает Лану и откидывается на колени. Он собирается встать.

И тогда я вижу, как Макс запускает руку в задний карман и вытаскивает пистолет.

– Стой! – кричу я.

Но Макс идет вперед, и его указательный палец лежит на спусковом крючке. Пистолет нацелен прямо на отца Ланы.

Я бегу за ним.

– Не надо! – кричу я.

Лана смотрит на Макса, пытаясь взглядом предостеречь его, чтобы он остановился. Майкл отпускает ее руки. Она зарывается лицом в ладони и сдавленно рыдает. Ее отец поворачивается и собирается встать.

Макс нажимает на спусковой крючок.

Все происходит так медленно, словно время сопротивляется, пытается остаться на месте, но наши действия толкают его вперед.

Из ствола вылетает пуля и медленно рассекает воздух. Цель идеальна – голова отца Ланы как раз напротив. И пуля попадает в цель.

– Беги, – шепчет мне Лана одними губами. Ее глаза широко открыты, в них застыла мольба. Она умоляет меня уйти отсюда.

Черные точки ее зрачков притягивают меня. Меня словно затягивает в водоворот, настолько сильный, что мне из него не выбраться. В этот миг все меняется. Карие глаза Ланы, которые всегда придавали ей такой уязвимый и запуганный вид. Глаза, которые так много скрывали, теперь темно-синие.

Точно, как у меня.

Я со стоном падаю на пол. Такое чувство, будто кто-то проник мне в грудь и вырывает из меня саму жизнь. Мое дыхание превращается в сдавленные всхлипы, боль начинает распространяться по всему телу.

Оно словно налито свинцом. Мне трудно даже переставлять ноги. Тем не менее я как-то двигаюсь. Я смотрю на свое тело – кажется, будто некая невидимая сила толкает его через всю комнату. Я парю прямо над Ланой и ее отцом. Ее глаза, которые теперь такого же цвета, как и мои, встречают мой взгляд. Боль во мне начинает удваиваться.