Дж. С Лок: Неоновый убийца [litres]

Сильный удар в живот едва не выбил из нее дух. В самой гуще толпы какой-то урод натолкнулся прямо на нее. Она даже не выругалась. Ей было плевать. Продолжала идти, тыча в клавиши телефона, несмотря на совершенно жуткую боль в боку. Ожидая соединения, двинулась вверх по ступенькам к огромной рождественской елке, где сигнал был получше. Почему-то это показалось восхождением на Эверест. Она чувствовала себя как-то странно – путались мысли, кружилась голова. Должно быть, переволновалась, сказывается удовлетворение от наконец-то выполненной трудной работы…

Вдруг рядом взвизгнула какая-то женщина. Тупая сука. Почему она так таращится на нее? Почувствовав дурноту, Айрис пошатнулась. Люди рассыпались по сторонам, показывая пальцами. Кровь. Кровь повсюду. Встревоженная, пытаясь понять смысл происходящего, она обернулась через плечо и мельком углядела широкие плечи удаляющегося мужчины. У того была шапка седых волос и длинное кожаное пальто. Малай .

Ухватившись за живот обеими руками и пытаясь зажать рану, Айрис, спотыкаясь, устремилась через дорогу – звук визжащих тормозов и истошные крики плетью били по ушам.

В полном отчаянии она с трудом набрала текстовое сообщение, отправила его и тут же почувствовала позыв к рвоте. Ноги превратились в глыбы бетона. Ей уже был виден мотоцикл, но казалось, что он где-то очень-очень далеко. Усталая и ослабевшая, она попыталась вдохнуть, но воздух не шел в легкие. Ну еще чуть-чуть, уговаривала она себя, пока, упав на колени, не услышала чьи-то слова: «Ты в порядке, голубушка?»

Она беспомощно помотала головой, рассыпая капли крови с губ. Во рту завяз металлический привкус. Закинув голову к усыпанному звездами небу, Айрис увидела, какое оно красивое и яркое – куда ярче и ослепительней любого неонового света. Она потянулась, чтобы прикоснуться к нему, услышала голос Джексона и была рада, что спасла его. А потом до нее донесся лепет ребенка, за которым последовал звенящий смех. Смех был не ее.

Когда звезды стали тускнеть, включая ее собственные, и земля метнулась ей навстречу, она успела подумать: «До чего же идиотский способ умереть!»

Джексон провел ночь в Ллойд-хаусе, отвечая на вопросы.

Как только Карнс сообщил ему, что меньше чем в двух сотнях ярдов от магазинчика зарезали какую-то молодую женщину, Мэтт сразу понял, что это Айрис.

– При ней нашли нож и пистолет – совершенно очевидно, что это не какая-то законопослушная гражданка, – сказал Карнс.

Джексон хорошо представлял, сколько народу могло за ней охотиться. Через несколько часов после того, как был установлен факт ее смерти, он узнал, что сотрудники Национального криминального агентства, отправленные задержать Энрика Малая, вернулись ни с чем.

Мэтт вышел в холодное серое утро и уже в миллионный раз изучил эсэмэску от Айрис. Суждено ли этому последнему сеансу связи раскрыть тайну, которая скрывалась за ее жизнью? Измотанный и опечаленный, он попросил Карнса подбросить его к своей машине.

– Ты просто молодец, – сказал тот. – Полли гордилась бы тобой, братан.

Джексон почти никак на это не отреагировал.

Он забил адрес из сообщения Айрис в спутниковый навигатор и медленно отъехал от тротуара, не зная, что и думать, не говоря уже о том, чего ожидать, – понимал лишь, что важно сделать, как она просила.

Оставив позади центр города, Джексон оказался в одном из глянцевых пригородов Солихалла – на тихой зеленой улочке, где скромные особнячки в стиле тридцатых годов отстояли довольно далеко от дороги.

Решительно выпрямившись, нажал на кнопку домофона. Ответил женский голос с характерным мидлендским выговором. Как только он назвал свое имя, женщина замешкалась, ахнула, и ворота распахнулись.

Входная дверь была из цельного дерева с витражными стеклами сверху и снизу. Стучать Джексон не стал. Просто подождал. Ему множество раз доводилось наносить визиты родственникам недавно погибших, чтобы сообщить им страшные новости, и казалось, что где-то глубоко внутри, каким-то шестым чувством они всегда уже всё знали, прежде чем были произнесены слова, которые изменят их жизнь навсегда. Но это никогда не смягчало шок или боль, и женщина, которая теперь стояла перед ним, не была исключением.

Она была такой же смуглой, насколько бледной была Айрис. Аккуратно и скромно одетая – в блузку, застегнутую до самой шеи, юбку, облегающую ее щедрые бедра, в туфлях без каблука, – она стояла, выпрямившись в струнку. Глаза ее были наполнены слезами, и, несмотря на то, что женщина просто-таки воплощала сдержанность, одна слезинка все-таки ускользнула и скатилась вниз по щеке.