Дреда Сэй Митчелл - Свободная комната

Но он не успевает закончить фразу. Заходит Марта и прерывает его:

— Не приставай к девушке, она нездорова.

Джек бросает на меня злой взгляд. Может быть, он вынужден так поступать при жене: относиться ко мне враждебно.

— Это одно из оправданий. Но есть и другие.

Марте неинтересны эти оправдания.

— Почему бы тебе не пойти и не подстричь траву или сделать еще что-нибудь в этом роде?

Джеку поручили работу, и он не намерен давать отпор. Теперь я понимаю почему. Я знаю, кто отдает приказы в этом доме. Он сваливает, наблюдая за мной и избегая взгляда Марты. Задняя дверь за ним захлопывается.

Я хмурюсь, глядя на Марту; мне вспоминается, что во время вчерашнего ужасного инцидента я обвиняла ее в чем-то. Но в чем? Как я ни ломаю себе голову, я не могу вспомнить.

Она обеспокоена, но как строгая учительница.

— Что с тобой происходило вчера ночью, Лиза? Ты блуждала по дому в беспамятстве, говорила всякие безумные вещи, предъявляла дикие обвинения. Вела себя как подросток, да еще и напилась как матрос. Дело в этом? Ты пьяница? Или у тебя проблемы с психическим здоровьем?

В этом вихре вопросов я вспоминаю еще кое-что из вчерашнего дня: бирку с именем Бетти на ленте у нее на шее. Но когда я внимательно изучаю ее тонкую шею, ее, конечно, там уже нет. Если она вообще когда-то там была.

— У меня нет проблем с выпивкой или наркотиками, Марта, — мне в голову приходит кое-что другое. Я пристально смотрю на нее. — Мне кажется, или ты пыталась дать мне транквилизаторы?

Она мрачно усмехается.

— Транквилизаторы? Да откуда же я их возьму. Нет, я попросила Джека принести тебе парацетамол.

— Но ты называла Джека наркодилером.

На ее лице появляется слабая натянутая улыбка. Мне кажется, я снова вижу бирку с именем Бетти у нее на шее, но, конечно, это невозможно.

— Ты и правда вчера была не в себе. Мозг — такая хрупкая вещь. Я не психиатр, дорогая, но это похоже на паранойю. Тебе действительно стоит сходить к врачу.

«Например, к нашему общему другу, доктору Уилсону», — едва не вырывается у меня.

— Знаешь что еще, Марта? — упорно продолжаю я. — Ты ругалась с Джеком на чем свет стоит. Материлась так, как будто только что узнала новые ругательства. Марта, которую я знаю, так бы себя не вела.

Марта качает головой.

— Послушай, Лиза, у нас нет предубеждений против людей с психическими проблемами. Это очень распространенный недуг в наши тяжелые времена. Но ты же не можешь всерьез ожидать, что мы с Джеком будем нести за них ответственность. Ты ведь это понимаешь? Понимаешь, о чем я говорю? Неужели справедливо обременять нас своими проблемами, когда тебе явно нужна профессиональная помощь? Тебе будет гораздо лучше у себя дома, — она тянется к моей руке, полагаю, чтобы подбодрить меня таким образом. Меня передергивает.

У Марты кривится рот, когда она видит мою реакцию.

— Поезжай домой, Лиза; вызови врача и поправляйся в обстановке, в которой ты чувствуешь себя комфортно и в безопасности.

Я смотрю ей прямо в глаза.

— Хочешь сказать, здесь я не в безопасности?

Я не даю ей возможности ответить, поворачиваюсь спиной и ухожу. От Марты, которая помогла мне той ночью, когда я бодрствовала во сне, не осталось и следа. Вот что я точно знаю: настоящая Марта — это та высокомерная, жестокая женщина, которую я видела с доктором Уилсоном. Женщина, которая ходит с высоко задранным носом и презрительно смотрит на мир. Я видела ее в кофейне на главной улице, когда она разговаривала с доктором Уилсоном, как будто он грязь у нее на подошве.

Все, что я могу сделать, — это быть начеку и попытаться держаться на шаг впереди Марты с ее кошмарами, которые она может мне уготовить. Что бы она ни сделала, ничто не заставит меня покинуть этот дом.

Наверху я закрываю за собой дверь и готовлюсь к выходу. Достаю одну из бутылок с водой, которые спрятала в гардеробе. Долго и жадно пью, пытаясь прояснить мысли.

Внутри меня словно поселился монстр. То яркое чувство — словно я могу ходить по воде, и мир прекрасен, — которое у меня было вчера, теперь проявило свою обратную сторону. Я уже не на седьмом небе, а в тревоге и депрессии.

Я иду по центральной улице, но она как будто превратилась в беговую дорожку, потому что, похоже, я так никуда и не продвинулась. Как это возможно? Я чувствую, что мои ноги идут, одна ступает впереди другой, но когда я оглядываюсь вокруг, то понимаю, что так и не отошла от станции метро. Паника нарастает и нарастает. Мои нервные окончания — это крошечные электрические точки, которые бьют мою кожу током. Яркие цвета вокруг растворились, их сменил лишь один цвет — цвет мрачных теней. Эти мрачные тени колеблются, движутся, качаются. Я чувствую, как люди смотрят на меня. Мои губы двигаются. Я что-то говорю? Улица такая уродливая, что мне срочно нужно сбежать, но мои ноги меня не слушаются. Может быть, человек, похожий на меня, заслуживает находиться в таком неприятном месте?