Триш Арнетьо - Тайный Санта

Генри засмеялся. Он знал, что она вставила эту шпильку Стиву специально для него. Клодин все еще надеялась продать дом Заре. Ее упорство не переставало его изумлять. Оно было безгранично.

— У нас теперь две цели на этот вечер, — сказала Клодин. — Продать дом Заре и найти того, кто принес статуэтку. Помни, для убийства нет срока давности. Ты можешь сесть на всю жизнь, и меня упекут вместе с тобой за сокрытие преступления.

Клодин дотронулась до его лица:

— Я не допустила этого тогда и сейчас не допущу. Когда мы с тобой команда, мы непобедимы. И финал будет таков: Зара уйдет с ключами, а мы — со статуэткой. У меня предпоследний номер. Я украду ее у Натали. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь еще позарился на такую дешевку. А мы потом решим, как ее уничтожить — а заодно и того, кто ее принес. Идем.

Клодин повернулась и пошла обратно в гостиную.

— Все по местам, — скомандовала она. — У кого номер восемь?

Снова-здорово. Как будто и не было этих двадцати лет. Прошлое повторяло себя. Та же земля. Тот же ужасный секрет. Та же отчаянная попытка его скрыть. И поскольку ничего не изменилось, Генри подумал, что, пожалуй, можно было бы и выпить.

Я сидела рядом с Клодин и видела, как напряглись мышцы ее лица. В киноверсии этой истории бокал бы падал в замедленной съемке — как метафора их с Генри жизней, которые так же вскоре разобьются вдребезги.

Потом Генри объявил пятиминутный перерыв, и они вдвоем вышли из комнаты, а все остальные потянулись к бару. К тому времени снег за окнами повалил с такой силой, что казалось, весь дом находится внутри снежного шара. Как будто какой-то ребенок взял в руки наш мир и встряхнул так сильно, что уже невозможно было понять, где верх, а где низ… Пока я смотрела в окно, ко мне подошел Стив.

— Ты сейчас думаешь, как хорош Аспен зимой, — сказал он. — Но ты должна увидеть его весной и летом. Мы, местные, больше всего ценим это время года. Каждый склон холма покрыт, как одеялом, дикими цветами, а реки быстры и полноводны от растаявшего снега. Всюду буйная, сочная зелень, обдуваемая нежнейшим ветерком… На самом деле у меня есть одно предложение — дом только что вышел на рынок. Роскошный особняк с пятью спальнями на берегу реки Роринг Форк. Прежде чем вернуться в Калифорнию, ты должна на него посмотреть. Думаю, тебе понравится.

Он вручил мне свою визитку и отошел. Стив был хорошим продавцом. Ну то есть с загаром он, конечно, переборщил, но он не давил так, как Клодин. В отличие от нее Стив не производил впечатления человека, оказавшегося в отчаянном положении. И честно говоря, на тот момент я была уже гораздо более восприимчива к его речам, чем всего полчаса назад, когда мы с Генри вышли из секретной комнаты. Стоило Натали развернуть статуэтку, а Клодин — выронить бокал, как по дому распространилась какая-то странная энергия.

Я подошла к бару за новым бокалом. До сих пор все остальные гости были очень сдержанны по отношению ко мне. Я сообразила, что Клодин велела им свести взаимодействие со мной к минимуму. Но как только они с Генри покинули гостиную, все стали посмелее.

— Где вы пишете свои песни? — спросила Луиза.

— Где вам больше всего понравилось выступать? — спросила Рашида.

— Как вы защищаете свои голосовые связки? — спросил Кевин, а за ним еще раз — Джерри.

— Вы все еще поддерживаете отношения с Лиамом? — Вау. Бесстрашная Джулс.

И тут я подумала — да пошло оно все на хрен. И ответила им всем. Рассказала им, что почти половину своих песен я написала на пляже Зума. Белый шум океана служит прекрасным фоном, когда я сочиняю слова, а песок, эти миллиарды разбитых раковин и камешков, — мое бесконечное вдохновение… А потом я говорила о Лиаме. Объяснила им, что в итоге мы просто были очень разными. Наши взгляды на мир оказались несовместимы в продолжительной перспективе. У меня было ощущение, что он критично оценивает любую мою попытку самовыражения. Он считал, что его взгляды на мир были единственно правильными, а все, кто с ним спорит, — дураки. И только когда я все это выговорила, мне самой стало окончательно ясно: я никогда не буду с тем, кто всерьез считает, что понимает, как устроен этот мир. Потому что, разве сама жизнь — это не дикое, непредсказуемое приключение?

А потом вернулись Клодин и Генри, и все снова притихли. Отошли от меня, как будто мы и не разговаривали вовсе. И направились от бара обратно в гостиную.

— Что тебе налить? — спросил бармен. Он был просто красавчик, с этой черной челкой, которая падала ему на глаза. До меня вдруг дошло, что я ни о ком так не думала с тех пор, как мы расстались с Лиамом. Еще один гигантский прорыв. Даже если я уеду из Аспена, так и не купив дома, поездка все равно будет успешной. Но только я собралась пококетничать, как к бару подошел Генри. Бармен моментально налил содовой в стакан со льдом, украсил лаймом и передал ему. Генри это пил весь вечер. А я-то думала, он потягивает джин с тоником.