Триш Арнетьо - Тайный Санта

— Давайте прервемся на пять минут, освежим напитки, — предложил он. — Можно, пожалуйста, нам услышать музыку?

Как только Франц заиграл Let It Snow, все встали и направились в бар. Генри взял Клодин под руку и увел в противоположном направлении, из гостиной в фойе.

Реакция Клодин превзошла все ожидания. Она сразу узнала статуэтку. Так что все подтвердилось.

Я была в совершенном отчаянии после убийств. Мне было двадцать два, и я в первый раз полюбила. Единственный раз в жизни. До сих пор у меня не было потерь. У меня ничего и никого не забирали раньше. Я не понимала, что происходит, как это осознать. Не только факт, что его больше нет, но и то, что люди в этом городе считали его убийцей.

Я сказала на работе, что мне нужен отпуск. По утрам у меня едва хватало сил вытащить себя из кровати. Меня все время клонило в сон. Меня тошнило. Я думала, это от горя. Но через пару недель после трагедии я получила новое потрясение: оказалось, я была беременна тобой! Я всегда думала, что человек может быть либо счастлив, либо печален. Что одно означало отсутствие другого. Я не знала, что два состояния могут сосуществовать. И уж, конечно, я не думала, что смогу испытывать оба чувства одновременно с такой интенсивностью. Твой отец был мертв, но теперь я ждала твоего появления в этом мире!

Я никак не могла понять, надо ли мне идти в полицию. Мучилась из-за этого. Единственным человеком, знавшим о нас с Томми, был мистер Миллер. Я ничего не говорила даже родителям, даже сестре — твоей тетке. Что, если бы настоящий убийца узнал про нашу связь и попытался бы убить и меня — убить нас? Но зная, что ты вот-вот родишься, я решила во что бы то ни стало вернуть твоему отцу его доброе имя. Я пошла в полицию и поговорила с детективом, который вел расследование. Я сказала, что они все не так поняли. Что Томми не мог никого обидеть. Мистер Миллер не мог никого обидеть. Это все было невозможно.

Я рассказала ему про нас с Томми — все, что уже рассказала тебе. Дайнер. Наши мечты о путешествиях. Статуэтка. Детектив оживился, когда я упомянула статуэтку. Он хотел, чтобы я рассказала о ней все, что знала, и как она оказалась в коттедже. Я спросила, не ею ли убили мистера Миллера. В газете говорилось только, что его забили до смерти, но не уточнялось чем. Детектив сказал мне, что не имеет права раскрывать подобные сведения, но я поняла, что именно ей. Я заплакала. Если бы я не подарила Томми эту статуэтку, может быть, ничего бы и не случилось. Детектив положил руку мне на плечо и позволил выплакаться.

Успокоившись, я сказала, что у меня есть для них версия. Была одна молодая женщина, о которой мне рассказывал Томми. У нее была короткая стрижка, и она очень стильно одевалась. Она часто приходила в коттедж, пыталась уговорить мистера Миллера продать землю. Эта женщина была очень настойчива. Томми ее все время прогонял. Он рассказал мне, как однажды из ружья расстрелял коробку с печеньем, которую она принесла. Я сказала ему, что это было слишком, но он возразил, что она вызывала у него плохие предчувствия. Однако случай с печеньем ее не испугал. Она возвращалась и возвращалась.

Все это я сообщила детективу. Не сказала только про печенье. Я боялась, что история про Томми, стреляющего из ружья, произведет неправильное впечатление. Но детектив отправил меня домой. На прощанье он сказал: «Мадам, знаете ли вы, сколько человек пыталось выкупить у старика эту землю за все эти годы? Если мы всех их станем подозревать, у нас мест в тюрьме не останется». Нет, у них были все необходимые доказательства. Очевидное дело. Бытовое насилие. Примите наши соболезнования. Идите домой.

Для них Томми был всего лишь работником с ранчо. Еще один сезонник — в глазах чиновников и особенно людей, наделенных властью. Нормального расследования так и не было. Полиции было все равно. Им был не нужен еще один подозреваемый. Никому не хотелось проверять очередную версию. Они просто хотели закрыть поскорее дело и убрать эту историю из газет, чтобы она не распугивала туристов.

— Что с тобой такое? — спросил он, как только они оказались в фойе.

— Это та самая статуэтка, Генри.

— Какая статуэтка?

— Та, которой ты убил мистера Миллера, — сказала Клодин.

Он ничего не помнил. В газете говорилось только, что старика забили до смерти. Никогда не сообщалось чем, а с места преступления не было никаких фотографий. Это Клодин рассказала ему про статуэтку с ковбоем. Он удивился, почему эта фигурка, когда ее развернули сегодня вечером, ни о чем ему не напомнила. Во-первых, она оказалась намного меньше, чем он себе представлял. Он полагал, она была достаточно велика, чтобы с одного удара расколоть череп старика, словно дыню. Эта же, из «Тайного Санты», была маленькая, чуть больше его ладони. Не может быть, чтобы Миллер погиб от одного удара. Так сколько раз ему пришлось ударить? Два? Три? И каким концом он бил: квадратной подставкой или ковбоем? Застряло ли маленькое острое ружье в черепе мистера Миллера? Пришлось ли ему выдергивать его? Но главная причина, почему этот ковбой не напомнил ему сразу о той статуэтке, заключалась в том, что Клодин утверждала, что их никогда не смогут связать с орудием преступления. Она обещала ему.