Лидия Канг - Невозможная девушка

– Да, несколько дней назад этот дневник мне попадался. Сейчас я уже перешел к букве «Т». За пределы библиотеки у нас книги выносить нельзя, можете поработать в читальном зале. Но сначала запишите свое имя в журнал.

Кора кивнула. Джек Кетч, ассистент – написала она. Каракулями накарябала рядом фамилию доктора и поставила дату. Джек Кетч на жаргоне означало палач . Закончив, она решила посмотреть, кто спрашивал книгу до нее. И что же! Десять дней назад здесь действительно побывала Сюзетт Каттер. Остальные – врачи или студенты. Кора быстро пробежала глазами весь список.

Теодор Флинт, студент первого курса, 14 сентября 1850 года.

То есть вчера. Как видно, Флинт тоже успел заглянуть в архивы.

И несколькими строчками ранее, 10 сентября —

Фредерик Дункан, куратор, Большой анатомический музей.

Кора растерянно продолжала читать: последний в списке, прямо перед ней, Дэйви Свелл . Он брал книгу сегодня утром. Внезапно ей стало смешно – на жаргоне этим именем обозначали свидетеля в суде . В графе «Род занятий» и «Учреждение» тот ничего не написал. Наверное, какой-нибудь студент решил пошутить, – подумала Кора. Хотя опыт общения с Тео подсказывал ей, что студенты-медики не особо разбираются в жаргоне.

– Скажите, сэр, – обратилась она к библиотекарю, – вы не записываете, какие именно книги берут посетители?

– Только если их забирают домой. Но сейчас, на время переезда, мы этого не разрешаем.

Кора отправилась искать секцию под буквой «Г». На нижней полке стояли дневники доктора Грайера в четырех томах. Она взяла в руки первый том – небольшую тетрадь в кожаном переплете со слегка пожелтевшими, замусоленными страницами. Ее можно было незаметно заткнуть за пояс, и доказательства существования девушки с двумя сердцами навсегда канут в небытие.

«Дневники Томаса Грайера, доктора медицины, пациенты 1807–1817 гг.» – было написано на первом томе. На втором: «1818–1830». Значит, упоминание о Коре нужно искать в третьем. Она открыла третью тетрадь – страницы были плохо закреплены и легко отделялись от обложки. Все они были пусты.

У Коры в руке был блок чистой, неисписанной бумаги. Она поставила его обратно на полку и взяла четвертый том, последний. Возможно, там содержатся какие-нибудь замечания о ней. Но и эта тетрадь оказалась пустой.

Очевидно, не ей одной пришла в голову идея выкрасть доказательства и кто-то ее опередил. Кто бы это ни был, сработал он профессионально: подложенные пустые страницы идеально подходили под размер переплетов, как будто были заготовлены специально для этой цели.

Еще десять дней назад, когда приходила Сюзетт, дневники были на месте. А сейчас они исчезли. Дункану не составило бы труда измерить их во время первого визита и, вернувшись несколькими днями позже под вымышленным именем, произвести подмену.

Конечно, кто же еще этот загадочный Дэйви Свелл?

Возможно также, что это был Тео. Он приходил сюда всего на несколько дней позже Дункана, а именно – вчера утром, до того как они ходили к Сюзетт. Но он ничего не сказал ей об этом, совсем ничего.

Ей ужасно претила эта мысль, но она была вынуждена позвать его вечером на кладбище. Ничего не поделаешь, придется терпеть его подозрительные взгляды и непрошеные комментарии по поводу ее сомнительного происхождения. А что будет, если об этом услышат ее парни? Она потеряет еще и свою банду.

Но так она может спросить Тео о дневниках доктора Грайера.

Сегодня вечером все полетит в тартарары. Коре не оставалось ничего другого, как смириться с этим.

Она вышла из университета и направилась домой, надеясь, что хотя бы успеет хорошенько поесть и отдохнуть перед работой. Задумавшись, она не заметила, как на углу с Третьей авеню ее толкнул какой-то прохожий.

– Извините.

– Ничего, – ответила Кора и хотела идти дальше, но он вдруг крепко схватил ее за плечо.

– Да ты никак потерялся, а, Джейкоб Ли?

Кора вырвалась и грозно посмотрела ему в лицо. Она понятия не имела, кто это: он не был из ее банды, и в кабаках у Пяти Углов она его тоже никогда не встречала. Парень был намного выше нее, даже в башмаках Джейкоба. Его бычья шея была шире ее головы. Здоровяк злобно уставился на нее своими бледно-голубыми глазами. На нем были желтый длиннополый сюртук и аляповатые штаны в черно-голубую полоску, на голове – дешевый цилиндр. Еще один вонючий Бауэри-бой.

Кора огляделась. Прохожих вокруг не было. Куча деревянных ящиков закрывала от них оживленную Четырнадцатую улицу.