Лидия Канг - Невозможная девушка

– Я люблю все таинственное. Секрет вашей служанки – ничто по сравнению с тем, о чем я читала. Слуги часто врут, и что с того? Сейчас, когда я поняла, что вы были ни при чем, я больше не сержусь на вас. Вот только боюсь, что вы можете оказаться в опасности, раз мистер Флинт вас обманывает.

Кора подумала, что уж кто-кто, а Флинт навряд ли сможет причинить ей зло. Она хорошо помнила, как Джейкоб поставил ему фингал на прошлой неделе. Сейчас ее беспокоило другое.

– Мисс Каттер, могу я задать вам один вопрос?

– Можно просто Сюзетт. Спрашивайте, конечно, только я не уверена, что смогу чем-то помочь.

– Где хранятся дневники доктора Грайера – в старом или новом здании университета?

– В новом здании, на верхнем этаже. Меня не хотели пропускать, туда пускают только мужчин. Я прошла только потому, что со мной был мамин лечащий врач. Тебе туда ни за что не попасть, кузина.

Кора кивнула. Наверняка Джейкоб сможет пройти без проблем. Он найдет способ, как уничтожить эти дневники. А без письменного подтверждения слухи, пущенные доктором Грайером, скоро развеются.

Сюзетт встала.

– Мне нужно идти, – сказала она. – Если мама узнает, что я с тобой разговаривала, она больше никогда не выпустит меня из дома.

– Спасибо тебе, – Кора стиснула ее холодную мягкую руку. – Не представляешь, как я тебе благодарна.

– Не за что, кузина, – улыбнулась Сюзетт. – Знаешь, если бы тебя признали в семье, то могли бы назвать Алин. У Каттеров в каждом втором поколении обязательно есть хотя бы одна Алин. Это семейная традиция. Моя мама настояла, чтоб меня назвали Сюзетт.

Она помолчала и добавила:

– Я рада, что у меня теперь есть кузина.

Сюзетт убежала домой, и Кора снова осталась в одиночестве. Ей предстояло обдумать все, что произошло этим вечером. Она ожидала от него совсем другого, а в итоге приобрела кузину, долг и потеряла Теодора Флинта. Его прощальный взгляд не оставлял сомнений – их дружба закончилась. Некоторое время им еще придется вместе работать, пока она наконец не выплатит свой долг Каттерам и не уедет отсюда куда-нибудь очень далеко, туда, где еще никто не слышал о девушке, у которой два сердца. И по меньшей мере одно из них разбито.

Есть вещи, которые я никогда не смогу понять. Господь скрыл от меня их причины своей невидимой рукой. Он не объяснит мне, например, почему этот нарост должен был возникнуть у меня именно в горле. Хаотичное переплетение зубов, костей и волос. Доктор говорил, что видит там даже «нервную ткань», что бы это ни означало. Я не понимаю медицинских терминов.

Оно росло и увеличивалось в размерах до тех пор, пока его стало невозможно скрыть под шарфом. Оттуда вытекала зловонная жидкость, запахом напоминавшая гнилой сыр. Меня и моего мужа тошнило от этого запаха. Мне казалось, что Бог спрятал внутри меня все грехи этого мира и это они смердят из моей раны.

Я больше не могла выносить эту муку, особенно когда начинался кашель, долгий, нескончаемый, будто бы что-то щекотало мне горло изнутри. Из меня выходили темные длинные волосы, а иногда сгустки крови. Внутри меня сидел сам дьявол. Но в день, когда меня должны были прооперировать, случилось нечто странное.

Агата, моя служанка, купила на рынке чай – хороший китайский чай. Она, видимо, заваривала его слишком долго, и он получился удивительно горьким. Я попросила ее в следующий раз быть повнимательнее и, поскольку мне не хотелось выбрасывать чай, который проделал ко мне такой долгий путь из-за океана, выпила все до дна.

Прошло какое-то время, и я едва могла пошевелить челюстью. Все мое тело свело судорогой. Через пару часов у меня была назначена операция, и я надеялась рассказать врачу об этих странных проявлениях. Мой дорогой муж пошел со мной и по пути жаловался на то, что я так сильно вцепилась в его руку – у него артрит, и я понимала, что делаю ему больно, но ничего не могла с собой поделать.

Доктор, однако, заверил меня, что это всего лишь нервы. Меня переодели, и хлороформ стекал по капле уже на ватную маску, которую врач положил мне на лицо.

Мои челюсти сжимались с такой силой, что я не могла произнести ни слова. Все мышцы были охвачены огнем. Я чувствовала в них нечеловеческое напряжение, словно тысяча библейских Самсонов внутри меня пыталась разрушить тысячу храмов. Но никаких храмов там не было – только плоть и жилы, ногти и зубы. Мое тело будто бы разрывалось на куски, и остановить это было не в моей власти.

Я умерла еще до того, как доктор успел сделать первый надрез.