Улучив минутку, Алекс подходит ко мне.
— Как ты? Отошла немного?
— Всё нормально, — дежурно бурчу в ответ на самый частый вопрос последних дней.
— Юль, слушай… Тут ответ пришёл на наш запрос. В общем, скоро можешь отправляться.
Запрос, а я уже и забыла, как несколько месяцев назад слезами и мольбами уломала-таки тренера замолвить за меня словечко где надо. Один за другим парни из клуба отправлялись в армию, и я решила, что тоже на что-то способна. Захотела поступить в Академию спортивной педагогики, в столицу. Кроме нормативов и высокого балла за экзамены, для этого необходимы рекомендации от нескольких тренеров высшей категории. Алекс обещал подключить знакомых. Каким-то образом, значит, ему удалось всё устроить.
— Хорошо, — отвечаю без воодушевления. Ещё полгода назад я бы прыгала до потолка от радости, сейчас же даже воспоминания о подобных эмоциях стёрлись из памяти. Мне всё равно. Всё.
— Тогда договаривайся в своём универе, после первой сессии заберёшь документы, и будем оформлять перевод.
— Ладно, я разберусь. Когда ехать?
— Нормативы и медкомиссия — после Нового года, а учёба начнётся в феврале.
Представляю, как «обрадуются» родители. Хотя, может и без кавычек.
После тренировки задерживаюсь, долго стою под душем, потом долго сижу в раздевалке, ничего не делая, лишь раскачиваясь на заднице, сидя на низкой неустойчивой скамье. Запихиваю в шкафчик не пригодившиеся сегодня лапы и защиты для груди и голеней, в сумку сую сырое полотенце и грязную форму, без разбора. Волосы не сушу — хоть и осень, но ещё не очень холодно — надеюсь, не простужусь. Так, налегке, покидаю раздевалку, попутно взглянув в отражение собственного лица в замызганном коридорном зеркале. Бледное, без грамма косметики, с тёмными кругами под глазами и скорбными заломами в уголках губ — за минувшие пару недель постарела лет на десять.
На выходе из спортцентра врезаюсь в группу рослых парней грозного вида, инстинктивно отпрянываю, вжимаясь в стену — да это же мои пацаны, те самые, что только что делили со мной зал. Ждали меня, значит. Олег, самый старший, недавно вернувшийся из армии и ныне пытающийся сдать на сертификат тренера по универсальному бою, делает шаг в центр самопроизвольно образовавшегося полукруга.
— Юль, мы знаем всё. Ты звони, если что.
— Если что? — говорю, как не с родными. Я и правда не понимаю, о чём речь.
— Если найдёшь его, ну ты поняла кого, раньше полицаев. Звони нам. Мы разберёмся. Мы лучше них разберёмся.
— Хорошо. Обязательно. Спасибо, — протискиваюсь в образовавшийся в полукруге зазор и шагаю прочь.
Значит, все думают, что я буду его искать? А я буду? А должна? Хороший вопрос. До сих пор у меня не было ни единой мысли, как такое возможно. Линдеманн смылся из страны — что я могу сделать, если даже Ландерс оказался ни на что не способен? А разве я пыталась? Хотя бы попробовала пораскинуть мозгами на предмет того, где он может скрываться? И почему я думаю об этом только сейчас? Отомстить за Аньку — сладкая мысль, и никаких перспектив. Корю себя за малодушие, за душевную лень, апатию, зашоренность. Становится ещё гаже.
* * *
Так, следуя за потоком безрадостных мыслей, оказываюсь посередине каменного моста, перечёркивающего поток тёмных вод, бегущих в паре десятков метров подо мной. Обычно я сажусь в автобус возле спортцентра и еду домой; тренировки заканчиваются в девять, и к половине десятого я уже дома. Сегодня ноги сами отправили меня гулять. Не заметив как, обнаруживаю себя в слабо знакомом районе, отделяемом от основного городского массива беспокойной речкой. На мосту никого — только шумные деревья по обоим берегам ласкают слух бессмысленным гвалтом трепещущей под ветром листвы. Облокачиваюсь о перила и смотрю вниз, пытаясь разглядеть в чёрном зеркале себя. Не удаётся — слишком высоко, слишком темно. Бросаю сумку на землю и перекидываюсь через перила — теперь я снова стою, оперевшись о них, только на этот раз не животом, а копчиком. Ухватившись за перила руками, отклоняюсь вперёд — я, как птица на взлёте. Так классно — как в «Титанике»! От соприкосновения с холодным камнем ладони начинают неметь, руки затекли от напряжения, и вот уже перед глазами всё плывёт, ноги слабеют, левая ступня предательски (спасительно?) скользит вперёд.
— Идиот, ты что творишь! А ну слазь быстро! — чья-то крепкая рука выдёргивает меня из «полёта» за капюшон толстовки, как слепого котёнка за шкирку.
Читать дальше