Ричард Хенрик - Нырок в забвение

Литвинов злорадно заметил:

– К сожалению, в училище меня забыли научить, как совладать с чересчур много на себя берущим политработником.

– Ваша грубость не останется незамеченной, – взвился под потолок замполит. – Уж я постараюсь отметить ее в своем официальном рапорте.

– Давайте-давайте, – буркнул Литвинов. – И не забудьте еще добавить, что, будь моя воля, я бы упразднил институт замполитов еще много лет назад. Типы, подобные вам, понапрасну занимают нужное место, расходуют драгоценные ресурсы, да еще сеют раздоры среди личного состава. Вы – живой символ всех наших прежних ошибок, системы, которая довела страну до банкротства и попрошайничества. Стыдитесь, Добрынин! Вы ведете себя как склочная баба, а не как офицер военно-морского флота великой державы!

Опешившему от такой решительной отповеди замполиту помог выйти из замешательства очередной доклад старшего акустика.

– Продолжаю отслеживать ГСА, командир. Он идет над термоклином к сектору, где расположен комплекс "Мир".

После этого сообщения Литвинова вдруг осенила идея.

– Ну конечно, ГСА! Нам надо сблизиться с ним и использовать как приманку для 688. Когда лодка обнаружит себя, мы затеем с ними игру с потасовкой, и вскоре они поковыляют восвояси зализывать раны.

Однако замполит не разделял энтузиазм командира.

– Не уверен, что эта тактика окажется более эффективной, чем ваш акустический удар. Послушайте, довольно детских игр. Я предлагаю нанести удар акустической самонаводящейся торпедой и поставить на этом деле точку.

– Нам приказано отпугнуть их, а не развязать войну, – напомнил Литвинов.

– Кто говорит о войне, командир? Точная торпедная атака гарантирует, что в живых не останется никого. А американцы будут знать только то, что одна из их подлодок затонула в Андросском разрезе, развалившись на куски из-за нарушений, допущенных в процессе сварки прочного корпуса.

– Вы пугаете меня, замполит. Ваши слова лишний раз доказывают, насколько вы недальновидны и глупы.

С трудом подавив в себе желание ударить командира, Добрынин поклялся отомстить за это оскорбление. Стычка произошла в центральном отсеке "Пантеры" в присутствии многих людей, и вскоре о ней узнает весь экипаж лодки. И если замполит не предпримет решительных шагов для реабилитации и не продемонстрирует силу, он может навсегда лишиться авторитета и уважения среди команды лодки.

Судьбе было угодно предоставить ему такую возможность вскоре после того, как "Пантера" изменила курс и пошла на сближение с ГСА. Едва они повернули на запад, как лодку потряс мощный акустический удар. Он мгновенно вывел из строя вахтенных гидроакустиков и холодным душем подействовал на моряков в дентральном посту.

Первым пришел в себя Борис Добрынин, который оценил замешательство, возникшее после акустического удара, как благоприятную возможность реабилитировать себя в глазах команды. Наконец-то американская лодка обнаружила себя!

Пока Литвинов хлопотал над старшим акустиком, из ушей которого шла кровь, замполит незаметно прошел к пульту управления огнем. Рядом никого не было. Ключом, дубликаты которого имелись только у него и командира, он привел в боевое положение акустические самонаводящиеся торпеды в аппаратах номер один и три. Эти торпеды были нацелены на источник только что произведенного акустического взрыва, и легким движением пальца замполит сбросил их в море.

При сходе торпед палуба "Пантеры" дважды дрогнула. Борис Добрынин спокойно стоял у монитора и наблюдал за движением торпед к цели. Довольный тем, что ему удалось доказать, на чьей стороне сила, он перевел взгляд на гидроакустический отсек. В дверном проеме молча стоял командир "Пантеры" и ненавидящим взглядом стегал человека, который только что резко изменил их судьбы.

Тим Лейси следил за гидрофонами, установленными на корпусе "Риковера", когда его внимание привлек приглушенный посторонний звук. Сначала ему показалось, что это не что иное, как биологическая аномалия. Но шумы не прекращались, а наоборот усиливались, и это насторожило его.

– Слышу шумы, старшина, – доложил заступивший на вахту акустик. – Пеленг-255. Может быть, это "Авалон"?

– Я тоже засек их, – ответил Лейси. – Но они не соответствуют частоте "Авалона". Давай увеличим громкость и попробуем классифицировать.

Боясь пойматься на новый акустический удар, Лейси осторожно усилил таинственный сигнал. Знакомое непрерывное жужжание не прекращалось, и он лихорадочно рылся в памяти, пытаясь вспомнить, где он слышал подобные шумы. Воспоминания вернули его в те давние времена, когда он учился в школе акустиков, и только теперь до него дошло, что за шумы он сейчас слышал. Все внутри у него похолодело, и дрогнувшим голосом он прокричал: