Ричард Хенрик - Нырок в забвение

– "Дельта-Зулу-Фокстрот", я "Альфа-Омега-Браво", как меня слышите? – произнес Барнс в миниатюрный микрофон у подбородка.

– Хорошо, "Альфа-Омега-Браво", – раздался голос из динамиков. – Слышу вас громко и отчетливо.

– "Дельта-Зулу-Фокстрот", начинаю операцию расстыковки, – доложил Барнс.

– Вас понял, "Альфа-Омега-Браво", расстыковку разрешаю.

После этих слов руки пилота с легкостью пробежались по нескольким переключателям на пульте. Раздался громкий щелчок, затем послышался гул заработавшего двигателя.

– Поехали, Томас, – сказал Барнс, взявшись за массивную черную ручку управления между коленей.

"Авалон" задрожал, пилот потянул ручку на себя и нос ГСА задрался. "Авалон" плавно скользнул вперед, слегка накренившись на левый борт. Барнс снова заговорил в микрофон:

– "Дельта-Зулу-Фокстрот", расстыковку произвел, следую к цели.

– "Альфа-Омега-Браво", вас понял. Ни пуха ни пера!

Барнс отвел назад микрофон и с облегчением вздохнул.

– Мы в пути, Томас. Теперь мне понадобится ваша помощь, чтобы включить видеокамеру. У нашей малютки нет окошек, но я обещаю показать вам удивительное подводное зрелище.

– Командир, – озабоченным голосом произнес старший акустик "Пантеры". – Слышу новые шумы, удаляющиеся от цели. По-моему, это ГСА.

Литвинов и замполит поспешили к акустику. Командир нетерпеливо надел запасные наушники и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на звуках моря.

– Ну, что там, командир? – нервно спросил замполит.

Литвинов молча поднес палец к губам, прося тишины. Спустя полминуты он заговорил:

– Это точно ГСА. Причем шпарит куда-то на полных парах.

– Надо доложить адмиралу Валерьяну, – озабоченно сказал замполит, – потому что самый вероятный пункт назначения ГСА – "Академик Петровский"!

Игорь Валерьян пил в своей каюте чай, когда раздался стук в дверь.

– Войдите, – сухо произнес адмирал.

Дверь распахнулась, и в каюту вошел бледный и растерянный старший лейтенант Александров.

– Простите, товарищ адмирал. Но мы только что получили срочное сообщение с "Пантеры".

Валерьян удивился:

– С "Пантеры", говорите? Это уже действительно интересно. И что же они нам сообщают?

– Это касается "Хаймана Дж. Риковера". "Пантера" уже давно сидит у них на хвосте. Несколько минут назад от "Риковера" отошел ГСА, который предположительно идет в нашу сторону.

– Я смотрю, это вас удивляет, старший лейтенант. Вы ожидали чего-то иного?

Александров был явно смущен, а Валерьян, не щадя самолюбия своего старпома, добавил:

– С самого начала было ясно, что американский офицер, побывавший у нас, – просто шпион. А теперь наши американские друзья пытаются сунуть свой любопытный нос не в свое дело.

– А что нам-то делать? – спросил Александров.

– У нас есть несколько вариантов действий. То, что "Пантере" удалось скрытно сесть на хвост "Риковеру", дает нам некоторое преимущество. И теперь нам пора воспользоваться им, чтобы исправить положение.

Валерьян остановился, задумчиво погладил подбородок, затем снова заговорил:

– Насколько я помню, командир "Пантеры" всегда считался искусным тактиком, а его замполит Борис Добрынин – хитрая лиса. Думаю, вместе они смогут урезонить американцев.

– И каким образом они это сделают? Торпедным залпом? – спросил старший лейтенант.

– Вижу, вы никогда не служили на подлодках, товарищ старший лейтенант, – с хитрой усмешкой заметил адмирал. – "Холодная" война научила нас по-разному избавляться от чрезмерно любознательных друзей в море. Один из моих любимых – гидроакустический удар. Наконец, зарвавшегося наглеца всегда можно легонько боднуть или клюнуть. Просто удивительно, сколько неприятностей может причинить "Пантера" ничего не подозревающему американскому кораблю! "Риковер" очень скоро поковыляет на свою базу, но самое смешное – они никогда не узнают, кто их обидчик!

Забыв об опасностях, таившихся в морских глубинах, обитатели комплекса "Мир" с легкомысленной наивностью продолжали свои повседневные дела. Для пятерых акванавтов весь огромный мир сжался до размеров их подводного городка. Они и думать забыли о возможных враждебных происках внешнего мира. Дух наивности с особой очевидностью витал на камбузе "Звезды", где Лайза Тэннер с характерной для нее изобретательностью обдумывала предстоящий ужин. В честь осеннего равноденствия она решила приготовить нечто особенное, устроить своим друзьям настоящий праздник. У нее на родине, в Новой Зеландии, это событие было принято отмечать свежей дичью или рыбными блюдами. Так как на комплексе трудно было похвастаться изобилием продовольствия, ей пришлось дать волю фантазии. Лайза остановила свой выбор на жарком из филе оранжевого тунца, специально припасенного ею для особого случая, консервированных устрицах и запеканке из риса со спаржей и клюквенным соусом – любимом мамином блюде. Традиционный мясной пирог заменят пирожные из тыквы, которые хорошо пойдут с чаем.