Паскаль Энгман - Огненная земля [litres]

Зазвонил дверной звонок. Она встала, на цыпочках подкралась к двери. Посмотрела в глазок. И сделала глубокий вдох, прежде чем повернуть замок и распахнуть дверь.

Йозеф Булач стоял, скрестив руки на груди и опираясь спиной о дверцу своей машины. За ним к серому небу тянула все свои сто семьдесят метров телебашня Какнэстурнет. Охранник Йозефа, крупных размеров араб, которого Иван раньше не видел, побрел в сторонку, чтобы дать им поговорить без помех. Йозеф поднял брови и вперился в тренировочный костюм Ивана.

– Ты что, не был в душе?

Иван покачал головой. Откашлялся. Знал, что Йозеф не обрадуется тому, что он должен рассказать.

– Так о чем ты хотел поговорить? – Йозеф покосился на часы.

– Перестрелка на Лидингё.

– И что?

– Это был я. Я застрелил этого финансиста, Хампуса Давидсона.

Йозеф смотрел на Ивана без всякого выражения на лице.

– Надеюсь, что у тебя есть хорошее объяснение, – медленно произнес он.

– Давидсон был один из тех двоих, которых мы похитили. Но Николас меня обманул. Его жена, того, что я застрелил, Николас ее знал. Я не знаю как, но она была с ним в сговоре. Все время. Я поехал туда, чтобы посмотреть, не может ли она навести нас на след Николаса, но тут пришел домой этот Давидсон и попытался бежать. Я был вынужден его убить.

– А она?

– Она исчезла, прежде чем я успел всадить ей пулю в лоб, – солгал Иван.

Йозеф схватил его за футболку. Развернулся и прижал его к машине. Иван не сопротивлялся, старался выглядеть спокойным.

– А теперь она сидит в полиции и может указать на тебя пальцем за убийство ее мужа. И если тебя возьмут, что ты будешь делать? Расскажешь все про детей в обмен на сокращение срока?

Охранник приближался. Кулак Йозефа давил ему на кадык. Иван сцепил зубы. Главное, не паниковать. Он должен выбраться, придумать выход, решение.

– Я бы никогда не продался копам. Я все устрою, но мне нужна твоя помощь.

Йозеф придавил ему горло еще раз, последний.

– Тебе нужна моя помощь? – спросил он скептически.

Иван потянулся пальцами к шее, кашлянул. Охранник остановился неподалеку.

– Твой источник в полиции. Попроси его узнать, где они ее прячут, остальное я сделаю.

Удар возник ниоткуда. Иван наклонился вперед. Хватал воздух ртом. Йозеф схватил его за ухо и притянул к себе.

– Ты понимаешь хоть, в какую, блин, ситуацию ты нас втравил? – прошипел он. – Заткнуть человека навсегда, когда он на засекреченной квартире, – такого в Швеции еще не случалось. И знаешь почему? Потому что это невозможно.

– Я это сделаю, – задыхаясь, проговорил Иван.

Йозеф размахнулся для нового удара. Иван закрыл глаза и напряг тело. Но удара не последовало. Он осторожно открыл глаза. Йозеф остановился, так и не замахнувшись до конца. Охранник сделал пару шагов по направлению к ним и протянул Йозефу телефон.

– Это Микаэль, – сказал он.

Йозеф выхватил телефон.

– Да?

Иван понял, что новости плохие. Йозеф гримасничал и разочарованно качал головой.

– Я приеду, – закончил он и повесил трубку. Постоял с телефоном в руке, глядя прямо перед собой, а потом швырнул телефон на асфальт, поднял ногу и растоптал его. – Южноафриканец, который должен был покончить с легавой, так и не появился. Они не знают, где он. То есть она жива. Что с ним случилось, мы не знаем. Может, его взяла полиция.

Иван почти не смел дышать.

– Я свяжусь с моим копом, чтобы узнать, где они прячут жену этого Давидсона. Это будет дорого стоить, и ты выложишь все из собственного кармана.

– Без проблем. Что ты хочешь, чтобы я делал?

– Ничего. Держишься пассивно. Запрись дома, можешь дрочить, играть в «Контрстрайк», делай, блин, что тебе угодно.

Йозеф дал знак охраннику, который открыл машину и сел за руль. Завел мотор.

– Но, когда я позвоню, ты должен быть готов, – сказал он и закрыл дверь.

Карлос смотрел на девочку, лежащую в кровати. Блестящие голубые глаза составляли резкий контраст черным волосам и бледной коже. Он обратил на нее внимание еще на днях. Сколько ей могло быть, одиннадцать-двенадцать? И хотя она изо всех сил пыталась скрыть страх, он видел, что она напугана до смерти.

Никогда раньше, начиная с первого груза в девяностые годы, он не заговаривал ни с кем из детей. Это означало бы перейти границу, сделать их человечнее. В глубине души он боялся, что это смягчило бы его. А ведь его отец обвинял его, еще ребенка, что он был слишком мягким, что в нем не было того, что требовалось. Но отец умер. Карлос был главой Колонии, именно он поддерживал в ней жизнь. Доказывал свою силу, раз за разом.