Паскаль Энгман - Огненная земля [litres]

Было что-то особенное в том, что он услышал язык своего отца. Здесь, на юге Чили. Спустя столько лет. Под конец жизни отец все чаще говорил с ним по-шведски. Рассказывал о своих родителях, о том, как он рос в Стокгольме. Про войну, про то, как он встретил Хильде, про переезд в Южную Америку, про основание Колонии Рейн и про шаткие, неуверенные шаги ее становления в первые годы существования.

Он открыл рот и спросил девочку по-шведски, как ее зовут. Она заморгала, потрясенная от неожиданности.

– Наташа.

Она повторила вопрос о том, что случилось с девочкой, которую отсюда забрали, показывая на пустую кровать. Доктор Перальта направился к ним, явно раздраженный тем, что не понимал разговора. Врач остановился неподалеку от Карлоса.

– Синьор Шиллингер, мы будем продолжать инспекцию?

Карлос вздохнул и ответил врачу коротким кивком.

Николас поднял пистолет, когда дверь открылась. Ванесса Франк была завернута в белое полотенце. Она устало глянула на оружие.

– Я бы охотно подняла руки вверх, но тогда бы я уронила полотенце, а я все же не в такой степени счастлива тому, что наконец-то с тобой встретилась, – сказала она, повернулась и пошла в квартиру.

Николас постоял пару секунд, прежде чем закрыл дверь. Он поставил сумку на пол и наклонился, чтобы снять ботинки, но Ванесса крикнула из гостиной, что можно не снимать.

Она сидела на диване, положив ногу на ногу, и спокойно смотрела на него.

– Ты уже зафиксирован на фильме в тот момент, когда переступил порог, – сказала она. – Не думаю, что надо объяснять, что будет, если меня найдут застреленной.

Николас положил «глок» на столик между ними и уселся напротив нее. Они рассматривали друг друга молча, потом она подняла стакан, вылила в себя остаток содержимого и сморщилась.

– Я довольно-таки уверена в том, что Хампуса Давидсона убил не ты, так что я хочу спросить: есть ли у тебя догадки насчет того, кто это мог быть?

– Иван Томич.

– Тот самый Иван Томич, который…

– Да.

Ванесса помассировала переносицу большим и указательным пальцами.

– На кого он работает и почему машина, взятая напрокат на его имя, стояла у моей парадной последнюю неделю?

– На «Легион». Скорее всего, как я догадываюсь, им стало интересно, почему ты навещала мою сестру в Ворберге.

– А почему они на тебя охотятся? Твоя квалификация и твоя биография подошли бы «Легиону» как нельзя лучше.

Николас колебался. Если она записывает разговор, то его рассказ может быть использован в качестве доказательства. Она, казалось, поняла, о чем он думает, потому что тут же встала во весь рост, дав полотенцу упасть на пол.

Николас почувствовал, что краснеет, и быстро отвернулся.

– Как видишь, на мне не спрятаны микрофоны, а мобильник стоит на зарядке в спальне. Ничего не записывается. И веришь ты мне или нет, я – твой лучший шанс выпутаться из всей этой истории.

Она подняла полотенце, накинула на себя, как одеяло, и откинулась на спинку дивана.

– А почему ты хочешь мне помочь? – спросил он.

Она наклонилась через стол и пригвоздила его взглядом.

– Потому что мне в данный момент наплевать на то, что ты похитил Оскара Петерсена и Хампуса Давидсона. А также и на то, что ты «нейтрализовал» Эмера Тузека и Самера Фегули, или как там у вас, у военных, называется то, что произошло на Уденгатан, а я бы назвала самообороной. Я хочу понять, почему «Легиону» нужна моя смерть. Пару недель назад я бы и на это наплевала, но вот сейчас мне нужно остаться живой. По крайней мере, продержаться некоторое время.

Николас встал и подошел к окну. Рядом была застекленная терраса.

– Я никогда не работал на «Легион». Они сделали мне предложение, которое я отклонил.

– Что за предложение?

– Они хотели, чтобы я вывозил уличных детей.

Глаза Ванессы сузились.

– Уличных детей? Зачем?

– Не знаю, – сказал Николас и покачал головой. – Если бы они сказали, что им нужны молоденькие девочки, я бы решил, что это трафикинг или еще что-то в этом духе, но…

– Не важно, кого и зачем, – прервала его Ванесса. – Как только ты отказался, ты превратился в мишень. И я тоже, как только начала тебя искать. Потому что они боялись, что именно это ты нам и расскажешь.

Николас опять сел на диван.

– Вот я и рассказал. Больше я не могу тебе помочь. Я рассказал то, что знаю, а теперь это уже твоя работа и твоих коллег. Тебе придется убедить их в том, что я никак не связан с убийством Хампуса Давидсона.