– Знаете, что после похорон Эмили сказал мне дедушка? Семья превыше всего . Сказал, что с Эмили ничего этого не случилось бы, если бы я в первую очередь думал о семье. Если бы не стал ей подыгрывать, если бы предпочел ей брата. – Я видела, как вздулись жилы у него на шее, точно он хотел еще что-то сказать, но не мог. Но слова наконец нашлись. – Вот в чем вся суть. Один-восемь-один-ноль. Восемнадцатое октября. День смерти Эмили. Ваш день рождения. Так дедушка подтвердил то, что я и так в глубине души знал.
Все это – от начала и до самого конца – из-за меня.
Грэйсон ушел, а Орен проводил меня до дома.
– Много вы услышали из нашего разговора? – спросила я. Голова моя полнилась мыслями и чувствами, которые трудно было обуздать.
Орен многозначительно посмотрел на меня.
– А сколько, по-вашему, нужно?
Я прикусила губу.
– Вы знали Тобиаса Хоторна. Неужели он правда мог сделать меня наследницей лишь потому, что Эмили Лафлин умерла в день моего рождения? Он что, в самом деле решил переписать все свое состояние на случайного человека, родившегося восемнадцатого октября? Или, может, лотерею устроил?
– Не знаю, Эйвери. – Орен покачал головой. – Единственным человеком, знавшим, что у Тобиаса Хоторна на уме, был сам мистер Хоторн.
* * *
Я шла по коридорам поместья в сторону крыла, в котором жили мы с Либби. Интересно, думала я, неужели Грэйсон и Джеймсон больше и словом со мной не обмолвятся? Будущее подернулось туманом, а мысль о том, что меня могли выбрать по такой, казалось бы, ничтожной причине, была точно удар под дых.
Мало ли на планете людей, родившихся в тот же день, что и я.
Я остановилась на лестнице, напротив портрета Тобиаса Хоторна, который мне показывал Ксандр (теперь казалось, что это было целую вечность назад). Как и тогда, я напрягла память, выискивая в ней моменты, когда наши с миллиардером пути могли пересечься. Я заглянула Тобиасу Хоторну в глаза – такие же серебристые, как у Грэйсона, – и тихо спросила: почему ?
Почему я?
Почему в письме вы решили извиниться?
Мне вспомнилось, как мы с мамой играли в игру под названием «Есть у меня одна тайна». Так что случилось в день моего рождения?
Я обвела портрет взглядом, не оставив без внимания ни единой морщинки, ни единого намека на характер мистера Хоторна, выдаваемый его позой; тщательно рассмотрела даже фон у него за спиной. Никаких ответов . Потом задержалась на подписи художника.
Тобиас Хоторн. X. X. VIII
Я снова заглянула в серебристые глаза старика. Единственным человеком, знавшим, что у Тобиаса Хоторна на уме, был сам мистер Хоторн . Это автопортрет. А что за числа стоят рядом с именем?
– Это римские цифры, – прошептала я.
– Эйвери? – позвал Орен, стоявший позади. – Все в порядке?
В римской системе счисления значок «X» обозначал десять, «V» – пятерку, «I» – единицу.
– Десять, – проговорила я, коснувшись первого «икса», а потом обвела пальцем остальные цифры и соединила их. – Восемнадцать.
Вспомнив зеркало, за которым скрывался арсенал, я скользнула рукой под раму портрета. Я и сама не знала, что именно ищу, пока пальцы не нащупали кнопку. Маленький рычажок. Я нажала на него, и портрет отделился от стены.
За ним обнаружилась клавиатура, вмонтированная прямо в стену.
– Эйвери? – вновь окликнул меня Орен, но я уже потянулась к кнопкам. Что, если цифры – не окончательный ответ? Мысль об этом сжала меня в тиски и отпускать не желала. Что, если они – лишь ключ к следующей подсказке?
Указательным пальцем я набрала самую простую комбинацию.
Один. Ноль. Один. Восемь.
Что-то пискнуло, и верхняя часть ступеньки подо мной начала приподниматься. Под ней оказался потайной отсек. Я нагнулась и сунула в него руку. Внутри лежал только один предмет – кусочек цветного стекла – из таких выкладывают витражи. Это был алый восьмиугольник с крошечным отверстием наверху, в которое была продета тоненькая блестящая ленточка. Кусочек стекла чем-то напоминал украшение для рождественской елки.
Я подняла украшение за веревочку, и тут взгляд зацепился за надпись, выгравированную на внутренней стороне деревянной панели. Там были стихи:
У вершин циферблата
меня обретай
дня зенит поприветствуй,
скажи утру – прощай.
поворот да щелчок —
что ты видишь, ответь?
разом две одолей
и в конце меня встреть.
Непонятно было, что делать с кусочком стекла, найденного под лестницей, и как понять загадочное стихотворение, но пока Либби помогала мне расплести перед сном косы, я жестко осознала одно.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу