Фруде Гранхус - Шторм

— Ты мог это остановить! — крикнула она, и ветер чуть не сбил ее с ног.

Он покачал головой, слова застряли в груди. Мог ли он?

— Ты был там, и ты позволил ему сломать ей жизнь!

— Я не знал, — конец фразы исчез в порыве ветра.

— Ты позволил этому случиться.

Он снова покачал головой.

— Ты все знал!

— Все закончилось, — он опустился на одно колено на скользкий камень.

— Это никогда не закончится, Бергер. Никогда.

— Я не знал.

— Ей так плохо, — слова утонули в рыданиях, и она снова потеряла равновесие.

— Сядь! — закричал Фалк, но слишком поздно. Бешено размахивая руками, Ингрид Эйде соскользнула между двумя валунами и исчезла из вида.

Он что было сил бежал по скользким камням и успел увидеть, как она отчаянно силится выбраться. Ему оставалось пройти всего несколько шагов, но ее затянуло на глубину. Он видел, как ее голова, словно поплавок, всплывает в бушующих волнах, но затем ее накрывало снова. Несколько раз ее относило от него, но в конце концов ему удалось ухватить ее за куртку. Он с силой потянул на себя, а Ингрид зацепилась за камень, и наконец ему удалось вытащить ее на берег. Она лежала на животе, содрогаясь от рыданий.

— Я не смогла, — прорыдала она.

— Уберечь ее?

Ему нужно было что-то сказать ей, но он не мог подобрать слова.

— Я ее подвела. Я ее подвела.

— Мы все ее подвели, — сказал он и помог ей подняться.

Он дышал неровно и прерывисто. От новых капель кислоты образовались язвы, и все-таки он не дал себя убить.

— Вы слышите меня? — прошептал Рино.

Ответом ему стал изменившийся ритм дыхания.

— Вас переведут в больницу, как только шторм немного утихнет. Кошмар закончился, — Рино поставил стул поближе к кровати и сел. — Я все знаю.

Лежащий на кровати человек постарался повернуть голову в его сторону.

— Мы нашли скелет вашего брата в Винстаде.

Дыхание все так же прерывалось.

— Мы провели экспертизу скелета, ведь повреждений было слишком много. Но кое-что в отчете эксперта меня смутило. Над Руалем издевались много лет, и сегодня можно установить время даже самого маленького перелома. В данном случае все указывает на то, что переломы произошли в одно время. Я связался с судмедэкспертом и сообщил ему, что Руаль Стрём страдал от ювенального артрита. Он сказал мне, что у скелета нет следов подобного заболевания.

С кровати раздался жалобный стон.

— Женщина, у которой вы сняли дом, сказала, что вы показались ей немного заторможенным. Я подумал, что подобная медлительность может быть вызвана заболеванием опорно-двигательного аппарата в детском возрасте.

Человек поднял руку в знак того, что хочет что-то сказать.

— Вы не Боа, но одним богам известно, как вы пострадали из-за его проступков. Вы — Руаль Стрём, мальчик на инвалидной коляске.

Короткие, приглушенные всхлипы испугали Рино, но вскоре дыхание выровнялось.

— Вы решили использовать свой шанс, вернувшись домой. Конечно, вы думали, что вас никто не узнает, какое-то время так все и было. Но те, кто узнал вас, решили, что вы Боа. официально ведь пропал именно он, — Рино смотрел на свои колени. — Пожар, видимо, застал вас врасплох, ведь вы никому не успели раскрыть свою настоящую личность. Тогда вы могли бы уберечься. О Руале все отзывались хорошо. А вот о Боа.

Рино встал и отвернулся от кровати. Он знал: перед ним лежит Руаль Стрём, который с самых малых лет был жертвой, и оттого смотреть на последствия пожара было еще тяжелее.

— Письмо, — сказал он, прочистив горло, — вы хотите, чтобы я отдал его Алине?

Хотя лицо было обожжено и лишено мимики, Рино показалось, что человек покраснел.

— Я знаю, кто это, — сказал он и осторожно похлопал Руаля Стрёма по плечу.

Ветер немного стих, но дождевые облака все так же тяжело нависали над морем, и к тому времени, когда я выкопал его, я насквозь промок. Он лежал так же, как и две недели назад, когда я бросил его здесь. Почему-то я думал, что он вертится там, под землей, ожидая, когда лопата высвободит его. Я стоял и смотрел на погребенного. Когда в нем зародилась ненависть? Я чувствовал, что он хотел избавиться от меня всю мою жизнь, и это желание скоро должно было осуществиться. С того дня имя Руаля Стрёма включили в список тех, кто упокоился во фьорде.

Прежде чем снова накрыть его землей, я присел на корточки возле могилы и стал вспоминать. Оддвар глубоко спал. Первый удар пришелся на затылок, я услышал, как прервалось дыхание. Затем я взял самое глубокое ведро, которое только смог найти в нашем доме, заполнил его водой и поставил возле постели. Когда я опустил его голову в ведро, он казался совсем безжизненным. Никаких движений, никакого сопротивления. Я оставил его в ведре надолго, и когда вытащил голову из ведра, он уже не дышал. Годы издевательств закончились. Ведь то, что начал мой отец, тайком продолжил Оддвар. Отец был чаще всего пьян, когда бил меня, он даже не помнил, в каком состоянии оставлял меня. Я знал, что на следующий день, когда он видел мои синяки, его мучило чувство вины. Вот только он не знал, что большая часть из них были делом рук Оддвара. Я никогда не решался пожаловаться, Оддвар угрожал, что изобьет меня до паралича, если я кому-нибудь расскажу. Я оказался в ловушке. Артрит мучил меня, иногда боли были настолько сильными, что я был прикован к инвалидной коляске. А когда не был, на дело выходил Оддвар, он как будто не переносил те дни, когда я был таким же, как и он сам. В глубине души я знал, что он не успокоится, пока я не сяду в инвалидную коляску навсегда.