Фруде Гранхус - Шторм

— Это Рейдар Холм. Кораблекрушение, в котором он спасся, было подстроено. Он убил свою жену ради денег.

В ответ лишь завывание ветра, а потом снова голос напарника:

— Ничего вы не понимаете, — сказал он. — Совсем ничего.

Фалк все так же сидел на месте злодеяния. Слезы стыда, поддерживаемые усиливающимся ветром, струились по его щекам.

Рино Карлсен. Примчался из Будё и взялся за дело о скелете с таким рвением и энтузиазмом. И ведь напарник ничегошеньки не понимает. Самое страшное произошло не в Винстаде. Самое страшное произошло здесь. Именно здесь. И он в этом замешан.

Паром медленно прорезал бурлящие волны и тяжелые штормовые облака. Он гораздо лучше держался на воде, чем представлял себе Рино, и все же на то, чтобы осторожно пристать к понтону, ушло довольно много времени. Один из матросов первым сошел на берег, и Рино увидел, как он жестами показывает, что в обратный рейс паром не пойдет. Затем появились первые машины и, наконец, мертвенно-бледная фигура в широких штанах, пошатывающаяся на нетвердых ногах. Рино, у которого всегда были очень теплые отношения с сыном, обнял его так крепко, как уже много лет не обнимал.

— Все нормально?

Иоаким покачал головой.

— Тошнит?

— Ужасно. Четыре раза сблевал.

— Сейчас поедем домой и найдем чего-нибудь поесть.

— О, нет, только не есть, — Иоаким яростно тряс головой. — Что с тобой стряслось?

— Со мной?

— Волосы.

— А, это. Парикмахерша перестаралась, только и всего.

Вернувшись в машину, Рино отправил Хелене сообщение, что Иоаким благополучно прибыл, и тут он вспомнил о насущных делах.

— Иоаким, я сейчас по горло занят делом об убийстве.

— Занят? Я думал, вы нашли скелет из тысяча восемьсот какого-то года.

— Мужчина с сильнейшими ожогами похищен и сейчас умирает где-то.

— Шутишь?

— К сожалению, нет. И это значит, что мне придется уйти на поиски.

— Без проблем. Меня все равно блевать тянет.

Иоаким без особого интереса посмотрел на сундук и переставил его на заднее сиденье.

В этот момент уличные фонари мигнули. На лобовом стекле появились первые капли дождя, а через секунду дождь превратился в мокрый снег.

— Стой!

Иоаким открыл дверь еще до того, как Рино успел остановиться, так что ветер вернул рвотные массы обратно в машину и расплескал по панели управления.

— Прости.

Иоаким опустил затылок на подголовник и закрыл глаза. Лицо было белым, как мел, а шапка, в которой, как было задумано, он должен был казаться крутым, делала его маленьким и беззащитным.

Рино осторожно потрепал его по голове.

— Кричи сразу же, как почувствуешь, что подкатывает.

Иоаким, все еще не открывая глаз, кивнул.

Фонари, опасно раскачивающиеся на ветру, снова мигнули. Он подъехал к мосту через Дьюпфьорд, представлявшему собой бетонную конструкцию длиной сто пятьдесят метров. Пока он осторожно пробирался по мосту, тяжелые волны разбивались о скалы с обеих сторон, брызги морской воды обдавали машину.

— Они сказали, обещают ураган, — сказал Иоаким.

— Ураган?

— Мммм. Матросы на пароме говорили об этом.

Видимость ухудшалась с каждой минутой, дворники работали на пределе, пытаясь смести мокрый снег. Рино понял, что его ждет очень трудная ночь.

Наконец впереди, словно восход солнца на горизонте, показались огни Рейне.

— У тебя все в порядке, Иоаким? Ну, если не считать тошноты?

Иоаким скептически взглянул на отца.

— Опять мама пожаловалась?

— Не пожаловалась. Ей просто кажется, что ты какой-то раздраженный в последнее время. Это из-за Рона? Знаешь, эти голландцы.

— Рон клевый.

— Может, из-за меня? Сердишься, что я уехал?

Иоаким надвинул шапку на глаза.

— Я приехал четыре минуты назад, а ты уже начинаешь!

— Извини, Иоаким. Я не хотел. Сейчас мы просто едем домой.

Они доехали до Рейнехалсена, извивающиеся полоски света едва пробивались через потоки дождя со снегом. Как только он свернул в сторону Рейне, мир померк.

— Черт подери!

— Небытие, — сказал Иоаким.

Сначала полная тьма, потом на горизонте, там, где дождь и снег попадали в лучи фар машины, показались тусклые отблески, похожие на трассирующие заряды в зоне военных действий.

— Это твоя лачуга? — Иоаким скептически посмотрел на дом тетушки, когда они припарковались.

— Лачуга, да, но внутри все не так уж и плохо, вот увидишь. Я зажгу огонь в камине, а потом, боюсь, мне придется уехать на поиски.