Фруде Гранхус - Шторм

— Но ему помогли? — спросил Рино.

Крог снова покачал головой.

— То есть он никогда больше не заговорил?

— Никогда.

Рино не ждал ничего особенного от рассказа старика, и эта новость его поразила.

— Над ним все время потешались. Знаете, всегда найдется тот, кто воспользуется чужими недостатками.

— То есть в заикании виноват Боа?

— Мальчишка немного заикался с самого начала, но именно из-за Боа он стал практически немым.

— Этот, заика, он еще жив?

Крог, казалось, задумался на какое-то время, а потом кивнул.

— Последний раз, когда я о нем слышал, он был жив.

— Если он ровесник Боа, то сейчас ему около шестидесяти?

Крог молча согласился.

Рино не мог предположить, сыграет ли эта история какую-нибудь роль в расследовании. Если брата и отца убил именно Боа, который потом бесследно исчез, то будет совершенно невозможно его разыскать. Пятьдесят лет — это долго. Слишком долго. И даже если Боа издевался над ровесником в свое время, по сравнению с тем, в чем его подозревали, это была лишь незначительная деталь.

— Спасибо, что рассказали, — Рино постарался скрыть свое разочарование. — Пожалуй, я с ним поговорю.

И тут же услышал, как глупо это прозвучало. Ведь Крог только что объяснил, что мужчина всю свою взрослую жизнь был немым.

— Я вот еще подумал, когда вы уехали, — Крог сделал паузу, тяжело и шумно дыша. — Кое-что, что Аслак. он давно умер. — Взмах рукой, чтобы подчеркнуть, что этот самый Аслак давным-давно отошел к праотцам. — Однажды он кое-что сказал. Он жил в Винстаде. Такой упрямец, отказался переезжать, пока его в прямом смысле слова не вывезли оттуда вперед ногами. Ну, так вот, однажды он упомянул о женщине, которая приезжала в Винстад и спрашивала об обстоятельствах смерти Стрёмов. Ему это показалось странным. Никто много лет не вспоминал об Элдаре Стрёме и его детях, а тут вдруг появляется эта женщина и начинает раскапывать, что произошло.

— Он не говорил, кто она такая?

Крог покачала головой.

— Не помню.

— Странно.

— Как и то, что вы сегодня здесь.

Старик явно потратил все свои силы, поэтому Рино поблагодарил за информацию и попрощался. Он уже почти принял решение, что с заикой можно будет разобраться попозже, как напоролся в коридоре на одну из медсестер. Это была та же женщина, которую он встретил днем, и Рино, не сдержавшись, спросил, не знает ли она мужчину, который сначала заикался, а потом онемел.

— Вы о Шуре Симскаре?

Рино пожал плечами.

— А что, у вас тут много заик?

— Должно быть, о Шуре. Так жаль его, — лицо медсестры стало печальным. Возможно, она думала, что в ее профессиональные обязанности входит сочувствие всем и вся. — Кстати, он был здесь сегодня утром.

— Здесь, в пансионате?

— Я никогда раньше его здесь не видела, мне кажется, он был тут впервые. Он навещал Героя, нашего самого тяжелого постояльца, у него обширные ожоги.

Впервые за сегодняшний день Рино почувствовал предвкушение. Он принципиально не верил в совпадения.

— Странная, должно быть, это была встреча, — медсестра грустно улыбнулась. — Ведь ни один из них не может говорить. Насколько я поняла, он пробыл здесь не больше пяти минут. Они, видимо, старые знакомые.

— Этот Симскар живет где-то поблизости?

— В Боллхаугене. Сразу над проливом.

То есть дойти туда можно всего за четверть часа.

— А этот Герой, как вы его называете, — в голове у Рино возникла ассоциация с лошадью одного из героев старого комикса, который он иногда почитывал. — Он в состоянии как-то общаться?

— У него обожжено все тело. Изредка нам удается получить ответы на наши вопросы, чаще всего в форме кивка или поднятого пальца. Но обычно он лежит неподвижно, как будто и вовсе не хочет или не может общаться с нами.

В голове у Рино всплыли слова начальника пожарной инспекции. С этим происшествием что-то определенно не так.

— А можно мне взглянуть на него на минутку? Мы как раз заканчиваем отчет о происшествии. Рино солгал, но медсестру такое объяснение вполне устроило, она указала инспектору на палату напротив.

— Думаю, он спит, — прошептала она, прижимая палец ко рту и открывая дверь.

В комнате царил полумрак, свет лишь слегка проглядывал из-за закрытых штор. Рино сразу же обратил внимание на запах — смесь духов и дезинфицирующих средств. Он мог различить лишь контуры того, кто лежал на кровати. С того места, где он стоял, лицо пациента казалось наполовину стертым, похожим на маску забальзамированных фараонов. Дверь закрылась, он остался наедине с обитателем палаты. Запах усилился. Врываться вот так в чужой дом было крайне неприятно, и все же Рино подошел поближе к кровати. Слабый шуршащий звук подсказал ему, что пострадавший спит. Инспектор знал, что мужчина был сильно обожжен, однако на деле увечья, вызванные взрывом газонокосилки и нескольких литров бензина, оказались намного хуже, чем он себе представлял. Вместо глаз остались лишь застывшие после пламени ямы. От ушей сохранились только кусочки хрящей и кожи, а нос. Рино затошнило, он отвернулся. Замерев от отвращения, инспектор почувствовал какое-то движение за своей спиной. Он одолел рвотный инстинкт и обернулся. Пострадавший был все так же неподвижен. Может быть, он просто вздрогнул во сне? Или все же заметил, что в палате кто-то есть? Рино медленно отошел от кровати. Возможно, из-за недостатка освещения инспектор не мог отделаться от мысли, что обожженное лицо напоминало ему маску. Не хватало только кроваво-красных зрачков.