Джейн Шемилт - Учись тонуть

Я отложила вилку и устремила взгляд в темное окно, заставляя себя вспомнить, сколько шансов упустила из-за детей и как разрывалась между семьей и работой, а он в это время пользовался свободой. Две предыдущие беременности я продержалась, но тогда Адам был рядом, хоть и на втором плане. Сквозь эти мысли проступило бледное личико Элис. Мы оба были ей нужны. Я старалась помнить об этом и о том, что рождение ребенка быстро вытеснит разочарование Адама.

— Ты что-то сегодня тихая, Эм. Что случилось?

Надо собраться с силами.

— Задумалась об Элис.

Это чистая правда: об Элис я теперь думала постоянно. В непрестанном гудении моей тревоги о ней я то и дело различала беспокойные шепотки: стоит ли нам говорить о ее мелком воровстве или лучше не упоминать о нем, дать ей больше свободы и времени или попытаться сблизиться? Решения на работе принимать было просто. Существовали правила, которым требовалось неуклонно следовать, и я четко знала, когда стимулировать роды, что предпринять при кровотечении во время гистерэктомии или как лечить распространенную опухоль яичника. Ах, если бы существовал готовый рецепт воспитания детей! Я прилепила бы его на дверцу кухонного шкафа и использовала в экстренных случаях. А сейчас, в который раз заведя разговор об Элис, мы устало плелись по замкнутому кругу, но так никуда и не пришли.

Мы поднялись наверх ее проведать. Элис заснула с книгой, рассыпав темные волосы по подушке. Я поцеловала ее первой, Адам потом. Она чуть было не проснулась, что-то пробормотала и снова положила голову на подушку. Аккуратно склеенные матрешки стояли рядком на полке. Я осторожно вложила их одну в другую. Щетка для волос, расческа и маленький флакончик с дезодорантом были ровно выстроены на туалетном столике. Даже заколки разложены строго по цветам. Некоторое время мы смотрели на них. Адам чуть пожал плечами — его гены.

Зоуи спала в окружении плюшевых игрушек, сунув большой пальчик в рот. Ее одежда была разбросана по полу. Я собрала ее. От наших поцелуев младшая дочь даже не пошевелилась.

Позднее, пока мы раздевались, я снова вспомнила о снимке, спрятанном в моем портфеле. Мне самой до сих пор не верилось в мою беременность. Неверие переплеталось с чувствами вины и радости. Я повернулась к Адаму и скользящим движением обвила его тело. Мы придумали некие правила, и сегодня была моя очередь командовать. Адам понятия не имел, насколько выигрышнее теперь моя позиция.

Наконец наши покрытые испариной тела разделились. Мы лежали, держась за руки. Адам повернул ко мне лицо, а я глядела на мелкие, как булавочные головки, звезды за оконным стеклом. Шторы я так и не повесила: мне нравилось видеть с постели фрагмент ночного неба, пусть даже обрезанный высокими зданиями и в оранжевых пятнах засветки от фонарей. Мне все равно удавалось представить за этими звездами космическое пространство.

Раньше я искала в небе маму. А если бы нашла, рассказала бы, что у меня нового. И она порадовалась бы за меня. По крайней мере, так мне казалось. Мне было всего пять лет, когда она умерла, я запомнила торт, который она испекла на мой день рождения, и ее улыбку в отблеске свечей. Волосы у нее были темные, как у Элис. И веснушки как у Зоуи. Опухоль мозга. Все кончилось за шесть недель, сказал мне потом отец, но запах больницы, ее тонкая, с голубыми венами рука на белой простыне и вкус соседской еды придали особый оттенок всему моему детству. В годовщину ее смерти и в свой день рождения я смотрела на звезды. Ночью накануне дня, когда мне исполнилось десять, я искала ее в небе.

Жесткая трава под ногами. Деревья в лунном свете.

Ветер треплет мою ночнушку. Лицу холодно.

Ты там? Прячешься где-нибудь среди звезд или за луной? Ты меня видишь?

Открывается дверь. Хрустит гравий. Дыхание с запахом виски.

— Эмми?.. Что ты здесь делаешь, детка? Двенадцатый час.

Отец подхватывает меня на руки, хотя я уже довольно тяжелая.

— Не плачь. Ты ведь не думаешь, что я забыл про твой день рождения, правда? Слушай, я приду к тебе на соревнования.

Щека, к которой я прижимаюсь лицом, мокрая. От его слез или от моих?

Позднее я тихонько пробираюсь вниз, чтобы проверить, как он. Отец сидит на кухне, голова болтается, на столе полупустая бутылка виски. И какой-то сверток рядом с ней.

Я на цыпочках возвращаюсь в постель, сердце колотится. А если и он умрет? От тоски? Или от пьянства ?

— Как же ты будешь справляться без меня? — Сонный голос Адама отчетливо прозвучал в темноте. По тону ясно: он считает, что даже без него мы справимся прекрасно.