Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

— Макс! — вырвалось у меня.

Он остановился.

— Что?

— Она правда считает меня талантом?

— Я тоже.

— Но ведь ты, а я никогда…

— Я видел твои пробы, Катрин только что мне их показывала. Хвалила.

Я почувствовала себя идиоткой, покраснела и пожала плечом.

— Правда? Но я же не умею, я просто расслабилась и думала, что меня выгонят к вечеру за несоответствие.

— Не выгнали. Пригласили пожить в дом к продюсеру, может без расшаркиваний, однако приняли в команду, а ты решила выгнаться сама?

— Нет, — замялась я, — прости. Столько совпадений, всё очень быстро и странно.

— Что странно?

— Всё, что происходит. Кажется, я была не готова. — Я стянула носок с канделябра, не зная, куда его приткнуть.

— Жизнь — вообще странная штука, сложно поддающаяся объяснениям, не замечала? Знаешь, когда я приехал на кастинг из Твери и был три тысячи трёхсот сорок пятым, я так легко не сдался. Мне было семнадцать, в кармане пара штук, и одни кроссовки с джинсами на все времена. Но я спел и сказал: «Возьмите меня, вы не пожалеете».

— И они?

— Посмотрели внимательнее и взяли.

— Сам не жалеешь об этом?

— Ты серьёзно? Нет, конечно. Я пахал, пашу и буду пахать, чтобы добиться того, чего хочу. Моя работа — это мой кайф.

— Но ты уже выиграл международный конкурс.

— Это только первый прыжок с трамплина. Приземлиться я планирую в Голливуде и с Грэмми в руках.

— Ого…

— А Катрин Беттарид — вторая, кто поверил в меня после учителя по аккордеону в музыкальной школе. Она ни капли не ангел, местами стерва и тиран, но она гений продюсирования. Она слышит музыку, видит людей, ловит тренды и не успокаивается на этом. Ей нужно больше! Значит, болота не будет! К тому же Катрин независима, умна и до неприличия богата. Мне повезло, что её занесло на родину предков именно на тот самый конкурс. Совпадение? Судьба? Какая на хрен разница? Я решил не выбрасывать свой шанс, как мусор, а ты… Уговаривать не буду.

Он стоял у двери с явным разочарованием на лице, не выпуская из пальцев вычурную ручку двери. Ощущение, что сейчас он выйдет, и я не увижу его больше и не почувствую, вдруг окрасилось страхом, гордость отступила на второй план.

— Жаль, — выдохнула я, замирая, — что не будешь. Всегда хотелось, чтобы меня поуговаривали.

Он усмехнулся.

— Выбирай сама.

— Ты зашёл, чтобы… — я запнулась, подбирая верное слово. В голове крутилась всякая глупость.

— Пригласить тебя поужинать и прогуляться. Но, видимо, зря.

— Я очень хочу есть, — призналась я, вспоминая невкусное печенье и кофе часа два назад.

— Я тоже ещё не обедал.

— Тогда идём?

Ночной Париж создан, чтобы примирять и ставить всё на свои места. Мы брели в направлении Лувра, внезапно восставшего перед нами светящимся чудом света и также быстро пропавшего, когда мы пересекли площадь и направились от Шателе к Риволи. Группки парней, громкие споры; молодёжь прямо на асфальте перед гротескной громадиной центра Жоржа Помпиду, ночные павильоны со всякой всячиной, фонтаны, переходы, похожие на крыло динозавра.

Огоньки окон, запахи кофе и китайских специй из забегаловок с прилавками с горками отчаянно зажаренных креветок на шпажках, куриных крылышек в соевом соусе и всех видов риса; звуки сирен и гул машин, обрывки музыки из-под ярких пятен кафе, забитых под завязку. Ловко шныряющие официанты между круглыми столиками; посетители, занявшие все стулья лицом к улице и вызывающие зависть моего прилипшего к спине желудка.

Наконец, нашли себе место и мы. Заказали что-то незатейливое. Финн отошёл очень быстро и начал шутить так, словно никакой размолвки между нами не было, и это чувство — что мне легко с ним и хорошо, и что я знаю его тысячу лет, закрепилось в душе прочным якорем. Он так заразительно улыбался! Я совершенно растаяла, решив, что буду ему верить. В конце концов, это приятно…

— Сколько тебе лет? — спросил Финн, игриво крутя в пальцах вилку.

Огоньки иллюминаций на столбиках уличного кафе отражались в его глазах, как новогодний праздник.

— Двадцать три, а тебе?

— Двадцать шесть, я старше. И кем ты работала в своей прошлой жизни?

— Я и в прошлой, и в настоящей жизни историк, — соврала я, вдруг не желая говорить такое социально не значимое «секретарша». — Просто в отпуске.

— Оу! Неужели сидишь над бумагами в пыльной библиотеке в старинных чёрных нарукавниках и в сексуально сдвинутых на нос очках выискиваешь никем не найденный исторический факт?