Анне Ханкок - Собиратель лиц

Ладони у Шефера стало покалывать.

— Значит, вы работали в зоне боевых действий?

Утвердительный кивок.

— В каких странах вы побывали?

— Кроме Афганистана я бывал в Судане. Нигерии… Замбии… Один раз ненадолго ездил в Сирию, пока туда не стало сложно добираться по гуманитарным каналам.

— И в Сьерра-Леоне, — вставила Анна София.

— Да, ещё в Республике Сьерра-Леоне.

Шефер мысленно вычеркнул африканские страны. Он знал, что Томаса Странда несколько раз посылали в Афганистан и Ирак, но он не был уверен, что тот бывал в Сирии.

— Давайте остановимся на Афганистане, — сказал он. — Когда это было?

— Я был там несколько раз. Последний раз, кажется, в тринадцатом году. Да? — Он посмотрел на жену. — Во всяком случае, точно до того, как Лукас пошёл в школу, потому что я помню, как он однажды нарисовал меня в военной форме, когда ходил в детский сад. Кто-то из детей постарше услышал, что я ездил в Афганистан, и они внушали Лукасу, что я военнослужащий. Помнишь?

Анна София Бьерре улыбнулась мужу и кивнула.

— Что происходило, пока вы были там? — спросил Шефер.

— Что происходило… — Йенс Бьерре смотрел на него отсутствующим взглядом. — Вы когда-нибудь бывали в зоне боевых действий?

Шефер утвердительно кивнул:

— Да, этого врагу не пожелаешь. Но я имел в виду другое: там могло случиться что-нибудь, имеющее отношение к нему? — Он указал на фото. — Вы бывали в Кэмп Бастионе?

— Да, пару раз. Мы посещали датские подразделения, чтобы просто увидеться с соотечественниками. Но размещались мы в другом месте. У «Врачей без границ» есть больница в городе Кундуз в северном Афганистане, и я работал там.

— И вы не помните, чтобы встречались с этим парнем?

Йенс Бьерре взял фото и вновь стал пристально изучать его.

— Нет, я… ну, все друг на друга похожи в одинаковой одежде, и многие брили голову или, во всяком случае, носили очень короткие стрижки, у многих были татуировки. Вполне возможно, что мы встречались, но я этого не помню.

— Пока вы были на этой военной базе, происходило ли что-то необычное?

— Как что, например?

Шефер развёл руками.

— Не ругались ли вы с кем-нибудь? Не было ли между вами и кем-нибудь из солдат конфликтов?

— Бывали обычные политические разногласия между нами и ребятами в форме, но они ведь есть всегда. Мы об этом громко не кричим, но они же всё равно всё понимают.

— Какого рода политические разногласия?

— Мы едем в Афганистан спасать жизни, а они едут туда убивать.

Горячая волна возмущения поднялась по горлу Шефера, и старые армейские товарищи, и живые, и погибшие, пронеслись перед его мысленным взором. Солдаты, которых он уважал. Которых любил.

— Я полагаю, что ваша точка зрения многих может спровоцировать, — сказал он, овладев собой.

— Возможно, — Йенс Бьерре кивнул и отложил фотографию Томаса Странда. — Но это не делает её менее верной.

Хотя уже близилась полночь, Элоиза застегнула бюстгальтер и надела джинсы. Ей пришлось пару раз подпрыгнуть, чтобы натянуть их на бёдра как следует и застегнуть. Показалось, будто они уже начали давить — или у неё просто разыгралось воображение? Она нашла серый свитер в шкафу и натянула его через голову.

— Тебе холодно? Закрыть окно? — спросил Мартин.

Он сидел на подоконнике, завернувшись в пуховое одеяло, и выдыхал сигаретный дым в оконную щель, стараясь не загрязнять воздух в помещении.

Элоиза считала, что толку от этого было мало. Вся квартира и так пропахла его сигаретами.

— Нет, всё в порядке, — ответила она. — Я собираюсь сгонять на работу.

Мартин нахмурился и взглянул на часы:

— Сейчас? Я думал, мы уже будем ложиться?

— Оставайся спать у меня. Я забыла ноутбук на пассажирском сиденье машины, которую брала сегодня на работе, его нужно забрать.

— А ты не можешь забрать его с утра?

Элоиза покачала головой:

— Не хотелось бы рисковать: вдруг украдут? И мне в любом случае не спится, так что я лучше поработаю. Ты же меня знаешь: когда слова хотят на свободу, нужно их выпустить.

Правда заключалась в том, что в данный момент никаких слов не было. Обычно они бурлили в ней, как пузырьки в газировке, они стремились к поверхности, наверх. На свободу!

Сейчас же она ощущала себя скорее стоячей водой в болоте. Мёртвой. Неприкаянной. Это было чужеродное чувство, и оно ей не нравилось.

— Окей. — Мартин с щелчком выкинул окурок из окна и поднялся. — Где ты припарковала машину? Я принесу твой ноутбук.