Джон Харт - Вниз по реке

– А толку-то? – мрачно произнесла Грейс, и я понял, что она думает о том, что произошло между нами возле реки после того, как она убежала с мостков. В голове у меня по-прежнему звучали ее слова: «Я уже не такая маленькая, как ты думаешь!»

– Ты просто застала меня врасплох, – сказал я. – Вот и всё.

– Все парни такие дураки, – сказала она.

– Я взрослый человек, Грейс.

– А я тоже не ребенок! – Голос ее был острым, как бритва; она порезала бы меня им, если б могла.

– Я просто не знал.

Грейс перекатилась на бок, показав мне спину. И я увидел это снова – увидел, как плохо я со всем управился.

Она уже успела скрыться за деревьями, прежде чем я понял, что должен догнать ее. Грейс владела уголком моей души, которого я приучил себя стыдливо избегать – прочно запер его на замок. Почему? Потому что бросил ее. Зная, как это будет больно, я уехал в далекие края и лишь посылал письма.

Пустые слова.

Но теперь-то я был здесь. И она обиделась.

Так что я побежал за ней. Несколько трудных секунд Грейс продолжала лететь над землей – босые пятки мелькали коричневым и розовым, а потом темно-красным, когда тропа пошла вниз и она ступила в сырую глину. Когда Грейс вдруг остановилась, это стало для меня неожиданностью. Берег круто спадал вниз рядом с ней, и на миг показалось, будто она собирается прыгнуть в реку – словно сейчас шагнет влево и просто исчезнет из виду. Но этого не случилось, и взгляд загнанного зверя за какие-то секунды исчез с ее лица.

– Чего тебе надо? – спросила она.

– Чтобы ты перестала ненавидеть меня.

– Отлично. Нисколечко я тебя не ненавижу.

– Давай только без шуточек.

Грейс рассмеялась, и это резануло, словно ножом, так что, когда она повернулась уходить, моя рука оказалась у нее на плече. Плечо было твердым и горячим, и она остановилась, когда я дотронулся до нее. Застыла, а потом резко развернулась обратно, прижалась ко мне, словно я был ее собственностью. Руки Грейс нашли мой затылок, и она крепко поцеловала меня, толкая всем телом. Ее купальник был до сих пор мокрым, и вода, которой он пропитался, успела нагреться; я чувствовал, как она пропитывает мою одежду.

Я взял ее за плечи, оттолкнул назад. Ее лицо было полно открытого вызова и чего-то еще.

– Я уже не такая маленькая, как ты думаешь! – бросила Грейс.

Я опять ощутил, что совершенно выбит из колеи.

– Дело не в возрасте, – попытался втолковать я ей.

– Я знала, что ты вернешься! Я так сильно тебя любила, что ты просто не мог не вернуться!

– Ты не любишь меня, Грейс. Не в том смысле.

– Я любила тебя всю свою жизнь! Мне нужно было только набраться храбрости сказать тебе это! Ну что ж, больше я этого не боюсь. Я больше ничего не боюсь!

– Грейс…

Ее руки ухватили меня за ремень.

– Я покажу тебе, Адам…

Я схватил ее за руки – схватил довольно сильно и оторвал их от ремня. Абсолютно все шло наперекосяк. Слова, которые она только что сказала, ее меняющееся у меня на глазах лицо, когда до нее стало доходить, что я ее отвергаю… Грейс попробовала еще раз, и я остановил ее. Оступившись, она отпрянула назад. Я увидел, как черты лица ее рушатся, словно распадаясь на части. Она отчаянно вздернула руку вверх, а потом развернулась и бросилась прочь – ее пятки мелькали красными пятнышками, будто она бежала по битому стеклу.

Голос Грейс был совсем тих. Едва долетал из-за ее плеча.

– Ты кому-нибудь сказал? – спросила она.

– Конечно же, нет.

– Ты думаешь, что я полная дура.

– Грейс, я люблю тебя больше всех на свете! Разве важно, в какой форме эта любовь?

– По-моему, теперь я готова быть одна, – объявила она.

– Только не подавай это таким вот образом, Грейс!

– Я устала. Потом приходи еще меня проведать.

Я встал, подумав, не обнять ли ее еще раз; но она уже полностью закрылась. Так что я просто похлопал ее руке – в месте, не затронутом ушибами, бинтами или иголками, воткнутыми ей под кожу.

– Отдохни как следует, – сказал я ей, и Грейс прикрыла глаза. Но, обернувшись напоследок из коридора, я увидел, что она таращится в потолок, а ее руки поверх застиранной простыни крепко стиснуты.

Я вышел в рассеянный свет еще одного раннего утра. Машины у меня не было, но совсем неподалеку располагалась закусочная с подачей завтраков. Открывалась она в шесть, и после того, как я несколько минут прождал открытия, на зады ее один за другим подкатили два автомобиля. О шлакоблочную стену лязгнула металлическая дверь, кто-то пнул пустую бутылку, которая со звоном покатилась по бетону. Внутри зажегся свет, и чьи-то толстые, как сосиски, пальцы перевернули вывеску на двери с «ЗАКРЫТО» на «ОТКРЫТО».