Эбигейл Дин: Девушка А

На площади я обнаружила Итана, он стоял у дверей церкви. Смотрел на центральный проход, держа в руке бокал с янтарной жидкостью. Я поднялась на несколько ступенек, чтобы встать вровень с ним. С порога было видно, как в глубине церкви, томящиеся в темноте, поблескивают иконы.

— Ана ищет тебя, — сказала я.

— Лекс, мы ведь с тобой сегодня и словом не перекинулись.

— Говорят, на собственной свадьбе так всегда и бывает.

— Большую часть этой свадьбы я бы лучше проболтал с тобой.

Порыв ветра ударил меж дверей, ворвался внутрь, там что-то упало.

— Я уже ухожу. Просто подошла попрощаться.

Итан положил руки мне на плечи. Казалось, он подыскивает для меня какие-то слова — очень правильные, — но они все время ускользают от него.

— Еще раз прими мои поздравления! Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Так что увидимся мы, я думаю, теперь нескоро.

Я накрыла ладонями его руки и сняла их со своих плеч.

— Смотри не профукай все, — бросила я на прощение.

Оливия ждала меня, как и обещала. Она читала на веранде, сидя на белом пластиковом стуле, закинув ноги на столик. Мотыльки кружились на свету прямо у нее над волосами. На столике стояли бокал с багровыми разводами внутри и пустая бутылка из-под красного вина.

— Я намеревалась тебе оставить, но ты пришла позже, чем я предполагала.

Я подтащила стул, рухнула в него и пристроила ноги, рядом с ее ногами.

— Ну как? — спросила она, потянулась ко мне, и я позволила взять себя за руку.

— Нормально.

— Вкусная еда? Хорошее вино?

— Да.

— Если хочешь, можно поговорить об этом как-нибудь потом.

— Да, пожалуй.

Она взяла свою книгу и продолжила читать, а через минуту вернула ее на столик и посмотрела на меня поверх бокала.

— Обо всем?

— Да. Обо всем, — ответила я.

Утром я проснулась в холоде и недоумении, скрючившись на матрасе, который мы вытащили на веранду. Типа чтобы проснуться, глядя на океан. Тогда идея показалась отличной.

Я слышала, как тарахтит двигатель автомобиля. Чемодан Оливии стоял у двери. Она с круглыми глазами и полными руками вещей, которые еще предстояло упаковать, осторожно спускалась по лестнице.

— Это нечестно, — сказала она, увидев меня. — Нам стоило остаться здесь еще на день.

— Или еще на год.

Мы говорили шепотом, как обычно разговаривают по утрам. Она запихнула в чемодан оставшиеся вещи, с трудом застегнула молнию, усмехнулась и сказала:

— Вот черт.

Обхватив меня руками, Оливия поцеловала меня в волосы, затем в руке у нее оказался чемодан, и она вышла в утро.

Мой рейс был после полудня, и дел почти никаких не осталось. Я убрала свой розовый костюм и прошлась по комнатам, собирая разные восхитительные безделушки. Старинное каменное пресс-папье на прикроватной тумбочке. Модель гребной лодки, раскрашенную вручную в те же цвета, что и настоящая лодка в бухте. Вчера мы открыли все окна, и плеск волн теперь пронизывал дом.

В первый раз за все эти недели я осталась одна. Стоя под душем, думала о Нью-Йорке. О праздничном ужине, который устроит «ХромоКлик»; о том, что мне надеть, учитывая, что Джейк будет сидеть напротив. Я думала о новом психотерапевте и обо всей той работе, которую нам предстоит проделать. Я знала: доктор Кэй намерена помогать мне и рассчитывает, что и сама я буду себе помогать. Мы договорились побеседовать снова, как только я прилечу. Я еще не выписана. Так она выразилась.

Мы стояли у кафе за несколько дней до моего отъезда, и она искала в сумочке визитку для меня, хотя все ее данные и контакты у меня уже имелись. Давным-давно, еще с тех пор.

— А что, если это займет целую вечность? — спросила я.

— Значит, — ответила она, — займет.

Когда доктор Кэй выпрямилась и посмотрела на меня, в ее глазах полыхнуло чувство, которое она испытывала всегда. И сейчас оно казалось таким же неистовым, как в самый первый раз. Гордость.

Я оделась в белое, отнесла чемодан в машину и, выйдя из дома в сад, спустилась вниз. Бриз раскачивал ветви деревьев, и они подергивались, как человек во сне.

Яхта из бухты уже ушла, и ничем не потревоженное море плескалось в солнечном свете, полупрозрачное над галечным дном и густо-ярко-синее дальше. Послеполуденное пение цикад.

Последние минутки.

«Буду приезжать сюда, — подумала я, — сбегать от городской тоски».

Я приставила к глазам ладошку козырьком.

Какая-то девушка шла по пляжу. Она решительно направлялась к воде. Сухожилия, мышцы, кости — все в движении. Нагретая солнцем кожа. Она была именно такой, какой я всегда ее и представляла.