Ирса Сигурдардоттир - Расплата

– Он здесь. – Она опустила занавеску. – Обувайтесь. И поторопитесь.

Эртла стояла, расставив ноги и положив руку на бедро. Если смотреть сзади, можно было подумать, что она то ли изготовилась к нападению, то ли проходит прослушивание в качестве бэк-вокалистки для выступающей на Евровидении группы. Трёстюр сидел перед ней на диване со скованными за спиной руками. Его мать отвезли в участок, и они ждали, когда машина вернется за ним.

На экране большого телевизора застыло изображение вооруженного с ног до головы солдата. Размахивая автоматом, солдат бежал по занесенному песком переулку. Хюльдар и сам прорывался по тому же переулку, когда играл в эту игру со своим товарищем. «Колл оф Дьюти – Блэк Опс II». Еще несколько шагов, и его уберет снайпер с соседней крыши. Контроллер лежал на журнальном столике, куда Трёстюр положил его, когда они прибыли. Рядом лежали склеенные фигурки, выглядевшие такими же несчастными и позабытыми, как и в прошлый раз. Судя по всему, закончить игру Трёстюру предстояло нескоро. Без подведенных черным карандашом глаз и пирсинга он выглядел непривычно сдержанным и непримечательным.

Лицо его без раскраски помолодело и казалось голым и невинным, а худощавость сделалась более заметной. Его выдавали глаза: темные на бледном лице, они метались из стороны в сторону в поисках пути к спасению.

– Повторяю, где твоя сестра? – Судя по тону, больше спрашивать Эртла не собиралась.

– Повторяю: не знаю. – Трёстюру пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Ладно. Хватит. Как ты хочешь, так мы и сделаем. – Эртла повернулась к Хюльдару и кивнула. – Уведи его. Машина должна быть в пути. Да смотри, чтобы не упал с лестницы.

Хюльдар схватил Трёстюра за руку и рывком поднял на ноги. Странно, но по ощущениям он как будто поднял что-то тяжелое. Учитывая худобу парня, Хюльдар ожидал, что и весить он будет чуть больше, чем ребенок.

– Идем.

Трёстюр не сопротивлялся и как будто смирился с арестом. В прихожей ему даже разрешили – после тщетных поисков чего-то более теплого – накинуть на плечи потрепанную куртку. Хюльдар рассчитывал, что ждать машину придется недолго, но на всякий случай нахлобучил Трёстюру на голову вязаную шерстяную шапочку. Получилось грубовато, и жест не оценили.

– Знаешь, всем будет лучше, если ты скажешь, где твоя сестра. Мы все равно ее найдем. Но если придется объявить ее в розыск, все будут знать, что она в этом замешана. – Хюльдар обратился с этими словами в затылок Трёстюру, спускаясь вслед за ним по лестнице и крепко держа его за руку.

– Они ничего не сделала, а вы даже не представляете, что творите.

– Это мы еще посмотрим. Нам нужно с ней поговорить. И чем раньше мы это сделаем, тем будет лучше для всех.

Дальше, пока не вышли из подъезда, спускались молча. Полицейской машины не было.

– Куришь? – Хюльдар выудил из кармана пальто пачку сигарет. Когда Трёстюр не ответил, он добавил: – Если куришь, я бы на твоем месте взял, а то ведь следующий шанс может представиться нескоро.

Увидев, что Трёстюр колеблется, он сунул ему в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. Парень жадно затянулся и выпустил дым. Хюльдар последовал его примеру.

– Боюсь, ты в дерьме.

Трёстюр снова затянулся и попытался придать себе беспечный вид, но при этом слегка дрожал, то ли от холода, то ли от страха.

– Да пошел ты, – пробормотал он.

Хюльдар улыбнулся и продолжил курить.

– Как думаешь, долго твоя мать протянет на допросе, прежде чем сломается и все нам выложит? – Светофор на углу пустой улицы бессмысленно моргал, переключаясь с красного на желтый и с желтого на зеленый. – Я бы дал ей четверть часа. Пять минут, чтобы сесть, выслушать вопросы, потом выслушать их еще раз и еще. Десять минут на то, чтобы поплакать, а потом бинго – оговорка, прокол, и после этого ее уже не остановить. Твоя сестра, может быть, немного посложнее, поэтому я даю ей час. А потом потекут слезы. – Он затянулся и выпустил дым между губ. Боже, какое удовольствие… – Я слишком часто это видел, приятель. Не пытайся обмануть себя; не думай, что здесь все будет по-другому.

– Да пошел ты, – снова пробормотал Трёстюр, катая во рту мешавшую ему сигарету.

Хюльдар улыбнулся. Парень мог ругаться до посинения; сейчас его ничто не трогало. Следствие шло к концу, дело вот-вот раскроют, и произойдет это во многом благодаря ему. Он хотел насладиться своим триумфом, пока слава еще не померкла; за этим делом последуют другие, и его достижения будут забыты. В полиции почивать на лаврах невозможно. Хюльдар снова повернулся к Трёстюру.