Виктор Гавура - Час цветения папоротников

Опереточная импозантность слетела с него, как с «яблонь белый дым».

— А теперь садитесь и напишите мне расписку о неразглашении государственной тайны! — нашел, как поддеть строптивицу майор Воропаев.

— Хорошо, я сейчас же сделаю все, что от меня требуется по закону, — покладисто согласилась Мирра Самойловна, пристально рассматривая Пашу. — Но сначала, предъявите мне свое удостоверение личности, скажите, в каком отделе вы работаете и кто ваш начальник. Как только я проверю, кто вы на самом деле и поговорю с вашим начальством, вы сразу же получите исчерпывающую информацию обо всем, о чем только пожелаете. Но я должна вас сразу предупредить, что я ничего не знаю и не буду ничего писать, тем более, подписывать.

— Да это… Это же черт знает что! — поперхнувшись от негодования, вскричал майор Воропаев, — Сейчас же удалите ее из кабинета!

— Зейгермахер, сейчас же выйдите из кабинета! Я вам приказываю! — с готовностью взвизгнул Маленко, для надежности указав Мирре Самойловне правильное направление к двери.

— Ой, не надо меня уговаривать, я и так согласна!.. ‒ пропела в ответ Мирра Самойловна, лебедем выплывая из кабинета.

Это не фигура речи, а констатация факта, ‒ именно выплывая, иначе не скажешь. Маленко проводил ее негодующим взглядом, втайне завидуя ей.

Когда делать нечего, время растягивается резиной и час тянется, как два.

Сергей бесцельно слонялся по коридорам подстанции скорой помощи и рассматривал знакомые картинки на стендах. Вызовов не было, и он не знал, чем себя занять. В очередной раз, перечитал стих про грипп, который по-свински подл и коварен, и чреватый (а вот, чем чреватый, не указано, по-видимому, просто «чреватый»), от которого одно спасенье, ‒ прививка. Потом что, за всем наблюдает Сальмонелла!..

Телевизор смотреть не хотелось, однообразие программ убивало. По всем каналам одни воры выступали с разоблачением других, а затем, и те и другие, с пеной у рта, доказывали, что они-де не воры, а воры те, кто их называет ворами. И те, и другие, грозились подать друг на друга в Европейский суд по правам человека за распространение заведомо ложных слухов, порочащих их честь и достоинство. Какой канал ни включи, кто-то на кого-то восставал, поносил, изобличал. Глядя на этот балаган, создавалось впечатление, что на Украине остались одни только воры и проходимцы, и все они при власти.

Проходя по коридору вдоль холла, где у включенного телевизора спал в кресле шофер, Сергей мимоходом увидел отрывок очередного ток-шоу. Один народный депутат с воинственным видом осведомился у другого:

— Чем это вы у нас недовольны? — «у нас», подразумевалось, на Украине.

— Это не я у вас, а вы у нас!.. — с едким сарказмом возразил его визави, такой же народный депутат.

— Ну, и убирайся из нашей страны! — не растерявшись, выкрикнул первый народный избранник.

— А вот на тебе, выкуси! — находчиво ответил второй избранник народа и проиллюстрировал свою реплику в высшей степени непристойным жестом.

Ведущий с радостным оживлением потирал руки в предвкушении скандала полезного для рейтинга телевизионного канала. Вот оно, подлинное facies Hippocratica [19] Лицо Гиппократа (лат.) ‒ лицо, отмеченное печатью смерти. украинского общества. Не понятно, из-за чего идет эта годами не прекращающаяся распря. Из-за непримиримой ненависти? Нет, сильные чувства им недоступны. Может, всему виной политика — великая цель, к которой стремятся их непреклонные умы, искушенные глубоким познанием жизни? Но, это вообще не про них. Нет, это грызня животных у корыта, пожирающих все без разбора, даже собственные экскременты. Глядя на эту, заполонившую все вокруг мразь, как не усомниться в постоянстве человеческих ценностей. Как?.. Все дело в людях. Все зависит от них. До какого же скотства только не опускается человек.

В кабинете у диспетчера вовсю вещал громкоговоритель. По радио «Культура» шла передача «Моя любимая игрушка». В прямой эфир передавали ответы дозвонившихся радиослушателей.

— Я росла после войны, игрушек у нас было мало. В детстве у меня была самодельная лялька-мотанка, я назвала ее Оксанка. Мы с детьми куклами играли в войну, брали их в плен, допрашивали, а потом выносили приговор и вешали кукол за шею на деревьях.

— Когда я был маленьким, я любил играть с живыми игрушками. Мы с друзьями ходили на речку и ловили там ящериц и лягушек. Лягушкам мы вставляли в зад соломинки, надували их и бросали в воду, а ящерицам отрывали хвосты. Было интересно смотреть, как плавают надутые лягушки или, как хвост ящерицы шевелится сам по себе. А из котят мы делали парашютистов. У меня было интересное детство, живые игрушки очень познавательные, а сейчас я работаю советником президента по вопросам гуманитарного развития.