Виктор Гавура - Час цветения папоротников

— Собственно говоря, я не понимаю, что и как… Но, если я что-то не так или, как говорится, что-нибудь вроде этого, то конечно, пожалуйста, — по своему обыкновению, ни одну фразу не договаривая ясно и до конца, ничуть не смутившись, отвечал Бунимович. ‒ А если что, то оно не без того, какого-нибудь там, этого… Но, при всем при том, даже если ничего предосудительного с моей стороны нет и, как вы сами понимаете, и быть не может, то я всегда и во всем готов вам оказывать всестороннюю помощь и поддержку, с удовольствием и с большим уважением к вам. Вы же знаете, что так оно и есть, вот именно, что оно так и есть, ‒ все более замедлялся Бунимович, растягивая слова, словно убаюкивая.

— Все дела, дела… Как вы поживаете, дорогой Ринат Ахметович? Когда я вас последний раз видел, вы были такой бледный. Должен вам откровенно признаться, вид у вас был нездоровый, вы себя совсем не бережете. Надо бы вам немого подлечиться. Может, я могу быть вам чем-то полезен? У меня есть знакомый фельдшер, он лучше любого доктора вылечит и денег возьмет не много. Так, пару пустяков, самую малость. Вы же знаете, даром лечиться, лечиться — даром. Соглашайтесь, Ринат Ахметович. Если б вы знали, дорогой Ринат Ахметович, как мне хочется быть вам хоть чем-то полезным, я всегда рад оказать помощь хорошему человеку.

Бунимович мог так заморочить разговаривающего с ним, что тот вообще забывал, о чем идет речь. В совершенстве владея гипнозом, он умел вводить объект разработки в транс даже по телефону, но в этот раз у него не получилось.

— Слышу, вы хорошо меня поняли. Вы очень любезны, господин Бунимович. Благодарю вас, — сказал Ринат Ахметович и дал отбой.

Бунимович выполнил его просьбу. Он с уважением относился к Ринату Ахметовичу, но страха перед ним у него не было. Вообще мало было на свете того, чего б он боялся. Он не раз видел в кормуху, как вели на исполнение его знакомых — смертников. Рината Ахметовича выгоднее было иметь в качестве союзника, чем врага. Поэтому эти рабочие трения («терки») нисколько не повлияли на их дальнейшее сотрудничество. Ведь ничего не произошло, а несправедливые подозрения преследуют даже самых достойных… В мире мошенников понятия о порядочности замыкаются на способности восполнить потери прибылью и соизмерить степень риска с величиной добычи.

Но самое интересное, что за эти три дня Ринат Ахметович ни разу не вышел из своей квартиры и никто к нему не входил. Об этом свидетельствовали установленные Бунимовичем метки на размыкание дверей в виде вставленных между дверью и дверной коробкой почти невидимых кусочков серой бумаги и записи постоянно включенной видеокамеры скрытого наблюдения. Заинтересовавшись этим феноменом, Бунимович уже позже выяснил, что второго выхода в квартире у Рината Ахметовича не было. Кем же он был на самом деле?

В дебри этого вопроса Бунимович не вникал, сделав для себя вывод, что Ринат Ахметович был одним из конспи. Об их существовании известно немногим, он и сам знал о них лишь понаслышке. Их единицы, и вся их деятельность скрыта тайной, а информация о них засекречена. Утечка информации для конспи, вопрос жизни и смерти, что же касается их возможностей, то они безграничны. Ни одного из них Бунимович раньше не встречал, но главного вопроса, так сказать, теоремы существования конспи, для Бунимовича не существовало, и доказывать ее не было необходимости. Он знал и теперь убедился, что они есть.

Бунимович несколько дней следил за Вернером и хорошо изучил его самого и его привычки. Длиннополый лапсердак Вернера висел на нем, как балахон на восточных любителях есть плов руками, вытирающих жирные пальцы о свою одежду. Кроме анекдотичной неряшливости, Бунимович заметил у него странную блажь.

По ночам Вернер любил включать на полную мощность магнитолу в своем черном «BMW», с оглушительной пробуксовкой срывал его с места, оставляя резину на асфальте и, надрываясь мотором, носился по узкой дороге между двумя стоящими близко друг напротив друга длинными девятиэтажными домами. За ночь он проделывал так раз двадцать, изводя сотни спящих жильцов. Зачем он это делал и кому хотел досадить, Бунимовича не интересовало. Мотивы его поведения были непонятны, но последствия не преминули сказаться.

Вечером Бунимович пришел во двор, где любил бесноваться Вернер, и принес с собой сконструированное им приспособление. Это был продолговатый цилиндрический предмет из алюминия, диаметром с обычную круглую батарейку, длинной не более тридцати сантиметровой линейки. Он состоял из семи синхронно включаемых лазерных указок, сложной системы призм и мощных линз. Бунимович был уникум с кучей неожиданностей в рукаве.