Стив Гамильтон - Виртуоз (в сокращении)

Я чертыхнулся. Затягивать время было бессмысленно. Пусть считают, что коды к замкам я подбираю в мгновение ока.

Стерев отпечатки пальцев с рукоятки замка, я поправил картину, прикрыв ею сейф, и разыскал Трепача, который выглядывал в окошко по соседству с входной дверью. Он чуть не обделался, когда я похлопал его по плечу. Я вручил ему мешочек.

— Это что? Ты правда, что ли, его вскрыл? Уже?

Наверное, впервые в жизни он растерял все слова.

— С Новым годом, — наконец выдавил он.

Мы созвали остальных, сели в машину и покатили к шоссе.

— Открыл! Он его открыл! — завопил Трепач уже в третий или в четвертый раз. — Сколько прошло — минуты четыре? Пять? Да этот парень — гений!

— Он крут, — согласился Бык, пуская по кругу бутылку шнапса. — Сначала я сомневался насчет него, а теперь верю: он нереально крут.

Мы не стали отвозить Быка обратно в Нью-Рочелл: он сказал, что сегодня останется в городе, будет отмечать удачу до самого утра.

Когда мы подъезжали к городу, я ткнул пальцем в указатель поворота к Гамильтон-Бридж. В порыве благодарности спутники были готовы сделать для меня что угодно, поэтому довезли меня через реку и по 128-й улице до самого китайского ресторанчика.

— Поищи себе район получше, — посоветовал Трепач, пока я вылезал из машины.

Этим вечером мне оставалось разыграть последнюю карту. Поразмыслив, я понял: это мой единственный способ хоть что-нибудь с них слупить. Остановившись на тротуаре, я вывернул оба кармана.

— Ну и какого хрена ты молчал? — Трепач припарковал машину и повел всех к банкомату на углу.

— Выбираем весь лимит, — распорядился он. — Слышали? Это самое меньшее, что мы можем сделать для парня.

Вчетвером они наскребли тысячу триста долларов.

— Это только аванс, дружище. То ли еще будет, когда пристроим камешки! Я тебе скину на пейджер сообщение, позову забирать свою долю! Зуб даю!

Последовал обмен объятиями, рукопожатиями и поздравлениями. Наконец они погрузились в машину и укатили.

Когда они скрылись из виду, я перешел через улицу, вошел в китайский ресторанчик и отдал хозяевам двести баксов, которые задолжал за месяц. Потом поднялся к себе и отпраздновал Новый год в пустой комнате. Я невольно вспоминал дядю и гадал, чем он сейчас занят у себя в Мичигане. Небось крутится волчком, сбывая шампанское.

Конечно, я вспоминал и Амелию. Наконец я достал бумагу и карандаши, и начал рисовать. На одной странице я уместил весь свой день, заполняя рисунками один квадрат за другим, как в комиксах. Я объяснял ей, как живу. Так я делал почти каждый день, просто чтобы не свихнуться и поймать хоть слабый луч надежды. Может быть, когда-нибудь она увидит эти страницы. И поймет, почему мне пришлось с ней расстаться.

Я погасил лампу, влез в спальный мешок, лежавший на холодном пыльном полу, и закрыл глаза. Я отдал бы что угодно, лишь бы сейчас рядом со мной оказалась Амелия. Хотя бы на час.

Так я встретил Новый год.

Наутро меня разбудил желтый пейджер. Я спустился в ресторан, к телефону, и набрал номер. Тот же самый, что и днем раньше.

— Здорово, парень, — послышался в трубке голос Трепача. — Можешь подгрести туда же, как в прошлый раз? Прямо сейчас? Тут у нас мелкая проблемка…

Мне не следовало в тот день приезжать к ним в забегаловку. Я сразу понял это. Но все-таки сел в такси и поехал по мосту через реку навстречу холодному и ясному новогоднему утру. Возле забегаловки я рассчитался с таксистом и вошел. Мои четыре новых приятеля уже сидели за столиком.

Подошла знакомая официантка, я ткнул пальцем в омлет с овощами. Парни, видно, уже позавтракали, но я не постеснялся сделать заказ. Если меня опять куда-нибудь потащат, для начала не помешает перекусить.

— Дело вот в чем… — наконец начал Трепач.

— Не здесь, — перебил Бык. — Хочешь, чтобы все вокруг узнали, где мы были вчера? Потом объяснишь, лады?

А вчера они голосили, не вспоминая об осторожности, отметил я. Впрочем, вчера за столом не было Быка. Ему единственному из всех досталась капля соображения.

Принесли мой завтрак, над столом повисло тягостное молчание. К напряженным паузам я привык с детства и почти не реагировал на них, а Трепач нервничал так, что это наверняка стоило ему пары лет жизни. Он то принимался качаться на стуле, держась за край стола, то выглядывал в окно, и так до тех пор, пока я не доел. Едва дождавшись, он прихлопнул ладонью к столу несколько купюр и спешно повел нас прочь.

— Едем в надежное место, там и потолкуем, — сказал мне Трепач. — Проблема решается, можешь поверить. Ты ведь хочешь получить свою долю?