Вадим Сухачевский - Превыше всего… или Погоня за Черным Аспидом

Его высокопревосходительство был сильно в летах, и, хоть одетый по-домашнему, вида самого что ни есть генеральского – с прямой спиной, с пышными усами и еще более пышными баками. При моем появлении он пробурчал что-то нечленораздельное и, вставив в глаз монокль, принялся читать рекомендательное письмо. Я же, тем временем, рискнул приблизиться к его письменному столу, чтобы разглядеть лежавший на нем огромный револьвер системы «лефоше», инкрустированный золотом, и обнаружил поверх золота надпись:

Подполковнику В. В. Богоявленскому, храбрейшему из храбрых, от ген.-лейтенанта Скобелева.

Плевна, 1878 г.

Когда генерал дочитал письмо, лик его просветлился.

– Стало быть вы – от Андрея Исидоровича! – воскликнул он и даже удостоил меня похлопывания по плечу. – Всегда, всегда готов ему услужить! Помню, в свое время…

Договорить он не смог – из-за моей спины послышался плачущий голос лакея:

– Помилуйте, ваше высок… ство… Нет больше мочи, хоть бы на полчасика дали передых!.. – на что генерал грозно ответствовал:

– Неча тут! Терпи!.. Пошел вон!

Охая, лакей удалился вприсядку. Когда он закрыл за собой двери, я спросил:

– У вашего лакея какой-то недуг? – и услышал в ответ:

– У Никитки-то? Да какой там, к черту, недуг! Просто плакса! Когда-то я таких…

– А плачет-то отчего? Какое-нибудь горе?

– Как же, горе у него! Туфли мои разнашивает – вот и все горе. – С этими словами он приоткрыл одну створку дверей и крикнул в коридор: – Ты не стой, не стой, ты ходи! Разнашивай! – И, оборотившись ко мне, проворчал: – Небось, ругает меня в душе, а ругать бы ему надо фрацузишек этих!

Я лишь недоуменно взглянул на него, и тогда он пояснил:

– Заказал я себе эти туфли для важного случая аж в самом ихнем Париже, за немалые, кстати, деньги, – а что получил? Послал, стало быть, туда, в Париж, мерку (с меня ее здешний жид-сапожник снял), но ведь они в наших вершках не бельмес, у них там… как это?..

– Метрическая система, – подсказал я.

– Вот-вот. Ну хотя бы были дюймы, как у британцев (хоть и тоже дурни порядочные); уж в дюймах я как старый артиллерист как-нибудь разобрался бы. Нет, у них, понимаете, какие-то сантúметры да миллúметры. Ну я кое-как родные вершки в сантúметры эти перевел, да, видать, что-то в цифири напутал, вот вышли туфли тесные, такой вот кунштюк . Хорош я буду там, когда туфли давят, как испанские сапоги. А с Никиткой у нас нога – один к одному; ну вот и…

Я не успел спросить, где это «там». Двери снова распахнулись и в комнату вступила пожилая женщина, судя по всему, супруга его высокопревосходительства, тоже, как и лакей, вся заплаканная, но хотя бы не хромавшая и молящим голосом обратилась ко мне:

– Вы, я вижу, благородный и благоразумный молодой человек! Хоть бы вы уговорили его, старого, чтоб не ездил в такое время! Вон ведь что делается вокруг! В преисподнюю катимся – а он, вишь, собрался!..

– Извольте, Ироида Васильевна, замолчать! – твердо сказал генерал. – Что за дом такой?! Везде слезы вавилонские!.. Сколько раз говорил – это сейчас превыше всего! Par-dessus tout, vous comprenez?! 6 6 Превыше всего, вы понимаете?! (Фр.) И вообще – извольте оставить меня с молодым человеком наедине, он – от Андрея Исидоровича Васильцева.

Имя моего патрона произвело на Ироиду Васильевну немалое впечатление, она поспешно вышла и, лишь закрыв за собой дверь, разрыдалась в полный голос. К ее рыданиям генерал отнесся без большого сочувствия и проговорил:

– А все опять они, французы!

– ?!

– Развели, понимаете, свою эмансипацию да синематограф! Отсюда сами штук пять революций у себя учинили, вот теперь и к нам это лихо пришло!.. Все эмансипация да синематогрф, да эта, черт бы ее, метрическая система!

При чем тут, во всяком случае, синематограф, а тем более метрическая система, я решительно не понял, между тем генерал обратился к одноногому пулеметчику, безмолвствовавшему на табурете перед «максимом»:

– И ты, Сидор, подь-ка отсюда.

Пулеметчик взял стоявшие у окна костыли и почти что строевым вышагал за дверь.

– Видите, – обратился генерал ко мне, – все делаю, чтобы на время моего отъезда Ироида Васильевна была в полной безопасности, времена все же – не приведи Господь!.. Тут на днях, было, всякая чернь еврейский погром пыталась учинить – так обычный бандит, тоже жидовских кровей, какой-то Мишка Япончик, с одним-единственным пулеметом в фургоне гнал всех погромщиков до самой Молдаванки; а уж тут, с такими-то орлами да с четырьмя пулеметами!.. Нет, страшиться решительно нечего!.. Не смотрите, что Сидор одноног. Еще двое, кстати, тоже. Только четвертый, Тихон, при обеих ногах – а то ему на костылях в третий этаж взлетать неспособно. Но все – пулеметчики classe supérieure 7 7 Высшего класса (фр.) , имеют по Георгиевскому кресту с Русско-японской; там-то их япошки и поувечили, вот ему, дурню-полковнику, и революция, такой вот кунштюк, vous aider à vous 8 8 Угощайтесь (фр.) ! (Не нуждалось в пояснении, что он имеет в виду императора Николая Александровича.) Удивлены, – продолжал он, – что я увечных на службу взял? А это, если хотите, с моей стороны как бы charity 9 9 Благотворительность (англ.) (кажись, так британцы это называют). Пострадал за корону – получи себе на жизнь. А у нас – ковыляй на одной ноге да проси милости Христа ради. Так что, можно сказать, отчасти взял я на себя обязанность оного полковничка.