Михаил Токмаков - Оборонная инициатива

– А что будет с тем, кто сконструировал беспилотник для Трудягина?

– Ты выяснил, кто это был?

– Нет. Но Трудягин сразу же выдаст его сам.

– Правильно. Выдаст и попытается спихнуть на него часть вины. Теоретически, если захотеть, можно этого изобретателя прицепить паровозом к святой троице «Трудягин-Морозов-дилер», на практике всё будет зависеть от наличия-отсутствия реальных улик. Трудягин может говорить всё, что взбредёт в голову, но формально-то курсовая с чертежами – его, значит, он её сработал сам. Если изобретатель удалил файлы со своей машины и не сдаст сам себя, то зацепиться будет не за что, если нет – поедет на тюрьму вместе с остальными.

– И что мне делать?

– В каком смысле «и что»? Ничего. Твоя задача выполнена.

– Из-за меня может сесть невиновный.

– Не из-за тебя, а из-за себя. Кто-то ведь перепрошил маленькую птичку – скорее всего, тот же изобретатель, который создал большую, ведь это элементы одного комплекса. И если твой Ахметов не мог предположить, для чего беспилотник был нужен Трудягину на самом деле, то человек, который работал по заказу Трудягина – мог и должен был. Вот и угадай-ка, действительно ли его использовали втёмную или же нет?

– Я не знаю.

– И я не знаю. Вскрытие покажет. Так что не делай глупостей. Никаких.

* * *

В дверь секции позвонили. За нею оказался тот, кто и должен был: Колька Первушин, одноклассник Воротникова, в недавнем прошлом – и однокурсник, а ныне – человек, выглядящий намного старше своих лет.

– Здорово. – Впустив друга в свою пыльную и душную обитель, Воротников захлопнул дверь. – Проходи.

– Слушай, я не планировал надолго…

– Проходи, говорю, не парь мозг. Втыкай чайник, заваривай две кружки.

– Ладно. – Первушин разулся, но никаких чайников втыкать не стал, а просто прошёл в комнатёнку. – Извини, я не могу задерживаться. Забот полон рот, сам понимаешь.

– Как ваши дела?

– Есть позитивные сдвиги. После пробного курса коккиноморфа количество эритроцитов в крови Машеньки резко увеличилось, и вообще состояние улучшилось. Теперь нужен полный терапевтический курс, а он платный. Вот, кручусь, ищу.

– Что это за хренотень-то?

– Коккиноморф? Ну, в общем, он активно регенерирует красный костный мозг. Как оно происходит в деталях, я не в курсе, я не врач.

– А стоит, наверное, дорого?

– С нас просят сто тонн за десять ампул, а в курсе их тридцать.

– Мать честная.

– И не говори. Гораздо дешевле сдохнуть и устроить пышные похороны. Пожалуй, если бы эта грёбанная болячка завелась у меня, я бы так и сделал: доходил бы, сколько бы ноги проносили, да и к чёрту на рога. Но тут сам понимаешь.

– Честно говоря, нет. Такое вряд ли осмыслишь, пока сам не столкнёшься. Ленка, наверное, с ума сходит.

– Не напоминай! – Первушин болезненно поморщился. – Как узнала, что Машуте от коккиноморфа стало лучше, так не заткнёшь: «вот, сейчас мы затаримся этой гадостью, и Машута обязательно поправится, обязательно поправится, обязательно поправится»… Вынесла уже весь мозг. Как будто я против! Естественно, я сделаю всё, чтобы достать это чёртово лекарство, но и какие сложности стоят, тоже надо понимать! Вот, бегаю, ищу деньги, ищу подработки. Наскребли сорок тонн, ещё двадцать мне обещано – уже неплохо.

– Может, в Сети сбор открыть? В какой-нибудь благотворительный фонд обратиться?

– Уже. Обещали помочь, но «вы не одни». На самом деле больных деток столько, что… Короче, говори уже, что хотел сказать, и я пойду.

– Ладно. Иди сюда, зацени аппарат.

Воротников открыл свою курсовую на странице с видами. Первушин хмыкнул.

– Знаешь, за два года я уже подзабыл, чему нас учили. Ну, беспилотник, и что?

– Сейчас он только на бумаге, скоро будет в металле. Препарат – его можно купить только через врачей или в аптечной сети тоже?

– И так, и эдак. По рецепту, по спецзаказу.

– С доставкой на дом по воздуху?

– Не думаю, слишком уж дорогая штука. Ну, допустим. И что?

– Мы можем сделать так. Оформляем заказ. Вносим предоплату. Заказываем доставку беспилотником. Отслеживаем его по трекинговому сигналу. Он теряется где-то на полпути, а эта, – Воротников закрыл растопыренной ладонью фронтальный вид своего «орнитолога», – птичка приносит нам его груз.

– А она сможет? – с сомнением спросил Первушин.

– Сможет.

– Что-то она не похожа на истребитель шестого поколения.

– Так и перехватывать мы собираемся не носитель ядерного оружия.

Первушин, хмыкнув, уставился в окно. Мартовское солнце висело в зените и выплёскивало лучи вниз широкими потоками, за засветкой ничего было не разглядеть.