Айзек Адамсон - Эскимо с Хоккайдо

Строго следуйте инструкциям и вам не придется читать следующую страницу. Вы и так знаете, как я себя чувствовал.

Я добежал до парка Уэно, когда солнце уходило за горизонт. Сотни вишневых деревьев с облетевшими листьями прочертили в зимнем небе узор, похожий на плетение вен. Убрать бы с заднего плана небоскребы, а с переднего – толпы людей, и выйдет пейзаж со свитка суибоку [154]. К несчастью, времени полюбоваться пейзажем у меня не было. Все внимание сосредоточилось на том, чтобы не столкнуться с пешеходами, гуляющими по старейшему парку Токио. Слева возник пруд Синобадзу, целый океан по сравнению с меланхолическим утиным прудом Ночного Портье. В этом, я уверен, Сэцуко не солгала. Невозможно симулировать привязанность к подобному месту. И мне хотелось бы верить, что она искренне оплакивала деда. А что касается всего остального – ну, можно суверенностью сказать, что Сэцуко Нисимура оказалась еще психованнее, чем я думал. Вплоть до убийства.

Люди оборачивались мне вслед. Я не обращал внимания, я бежал, прикидывая, что делать, если в тайнике Ольги найдутся записи Ёси. Я не знал, ради кого из нас Ольга соврала: себя защищала или меня, но записи там найдутся. Если так, я могу отдать их Суде на черный день, если кикбоксинг не оправдает себя. Я могу переслать их Саре, и пусть generasiax.com запустит их в Интернет. Может, я сам подготовлю альбом, а доход отдам вдове Такэси. Ей или родным Рино Хана, бедной запутавшейся девочки, которая повесилась изза Ёси.

Когда я добрался наконец до входа в зоопарк, легкие у меня горели и сердце едва не выскакивало из груди. Вот потеха будет, если я перекинусь на месте, а Сара до конца жизни будет гадать, отчего мне так приспичило посмотреть на животных в клетке. С другой стороны, может, не так уж это смешно. Имея в виду, какой хаос разразился после смерти Ёси, правильней было бы умереть в собственной квартире, в заранее назначенное время и, если удастся, в прямом телеэфире. Тогда хоть никто не будет задавать вопросов, как это случилось.

Две женщины в одинаковых матросских костюмах и гигантских красных шляпах встретили меня у ворот одинаковыми улыбками. Не снимая с лиц улыбки, они убеждали меня воздержаться и не входить, поскольку через десять минут зоопарк закроется. Я задыхаясь ответил, что хочу повидать только Лин-Лин и как бишь его. На этом контролерши сдались. Панды были самой знаменитой парой в Японии, их усилия обзавестись потомством отслеживались прессой с той же деликатностью, что и соответствующие устремления королевской семьи, поэтому женщины с готовностью поняли мою страсть. Они протолкнули меня вовнутрь и даже денег за билет не взяли. Наверное, как только я вошел, они предупредили охрану, однако меня это не беспокоило. Еще пара минут – и в моих руках будет последний кусочек мозаики.

Я нашел справочный киоск и проверил по карте, где тут платные камеры хранения. Они были выделены разными цветами. Оставалось только надеяться, что нужное мне место находится на западной стороне парка, иначе пришлось бы ехать по монорельсу, а последний поезд отправился пять минут назад. Но я зря волновался. Синяя камера хранения была всего в нескольких ярдах от меня. Возле тигриного вольера.

Мимо промаршировал отряд школьников в одинаковых желтых вязаных шапочках. Детки навертели на себя столько зимних одежек, точь-в-точь жевуны в антарктической экспедиции. Как только они заметили меня, давай хихикать и тыкать пальцем. Один малыш заорал мира-мира, а другой спросил учителя, что едят мумии. Я с трудом подавил желание обернуться и прорычать: «Деток!»

Проходя мимо вольера с тиграми, я украдкой заглянул внутрь. Судя по вывеске, в густых псевдоджунглях обитало четверо бенгальских тигров, но, похоже, они прятались от посетителей. Тем лучше. После чучел господина Сугавары и «Хамских Тигров» Санты я полагал, что больших кошек с меня достаточно – не говоря уж о маленьких. Вот и синяя камера хранения. Я нашел ящик с номером 910. Сунул ключ и повернул – не сработало. Тогда я повернул ключ в другую сторону. Так-то лучше. Дверца распахнулась. Внутри лежал тонкий белый конверт.

Билли,

когда ты это читаешь, я уже уехать.

Раз ты приехал в зоопарк, это значить, ты тоже помнишь все, что начинается в «Дикой клубнике» прячась от дождя. Ты помнишь тоже, как я говорила для тебя, Токио иногда делает меня чувствовать как зверь в зоопарке. Но я не знать, что такое по-настоящему быть зверь в зоопарке, пока я не встречаю Ёси.