Оксана Карель - То, что вам не понравится

Может, это как проекция, которая из сна переносится в реальность? Боюсь мечтать. Боюсь, что напридумываю себя всякого, и ничего не сбудется.

Сегодня 20 февраля 2010 года.

Я плавала во сне. Тонула в нём. Из этого океана только он мог спасти меня. И спас.

Мы смотрели на воду. Пытались прочесть её. Он так много рассказывал мне про океан, про море. Он знал, что я люблю думать об этом. Он знает обо мне всё.

Он сказал, что у него есть сюрприз для меня. И что он покажет его скоро. Я была так счастлива. А потом, на следующую ночь, когда мне снился заснеженный парк, и он катал меня на санках, я вдруг спросила:

– Как может быть так, что это – сон?

– Разве это плохо? – улыбнулся он, поправив ярко-синий шарф.

– Я не о том. Почему этого не может быть в реальности? Почему тебя нет в моём мире?

– Почему нет? – удивился он. – Я есть.

– Да? И где мне найти тебя?

– Тебе даже искать не придётся.

Я так привыкла к нему. Так жду ответов. Никогда раньше не думала, что со мной может произойти такое.

Я вспомнила, вспомнила первые записи в дневнике. Там девушка писала про кого-то похожего на моего человека из сна. Любопытно. И она потом умерла. Я забеспокоилась сначала. Подумала, а вдруг это какой-то кровожадный демон. А потом решила, ну и пусть. Тем более там, в первых записях он был реален. Настоящим был. Повезло ей. А мой только во сне, сновидение. И не совсем они, в общем-то, и похожи.

Я же не могу умереть во сне, поэтому, не страшно.

Сегодня 22 февраля 2010 года.

Всё было так чудесно, так волшебно. Мне снилось, что он пришёл ко мне домой. Я сидела у него на коленях и расспрашивала обо всём.

– Ты говорил мне про сюрприз.

– Да. Я покажу его тебе в нашу следующую встречу.

– Что это?

– Это то, что тебе больше всего не хватало.

– Ты говорил, что я должна знать что-то. Об этом скажешь?

Он посмотрел на наручные часы. Я только сейчас их заметила. Они были очень необычными. Цифры шли по кругу. Только их было 11, а не 12. И стрелка, которая стояла на цифре десять, была одна, большая. А на ней что-то написано мелкими буквами, я не смогла разобрать.

– Ещё не время.

– А когда время?

– Завтра.

– Завтра? Здорово. Я так этого ждала!

– Знаешь, я тоже, – мягко сказал он, улыбаясь, и погладил меня по голове. Погладил так же, как гладил меня папа. Так же небрежно и задорно.

– Помнишь, ты сказал, что ты есть и в реальности?

– Помню.

– Мне кажется, я видела тебя.

– Разумеется, видела. Так и должно быть.

– Да? То есть ты и в правду существуешь?

– Сон и явь граничат друг с другом, и эта грань – очень тонкая. А иногда она вообще стирается. А разве есть сомнения?

– Нет, – засмеялась я. – И цветы те? Это ты мне оставил?

Он кивнул.

– Ты реален? – спросила я, боясь услышать то, что мне не понравится.

– Конечно. Более чем кто-либо.

– Не пойму… Ты реален. Ты существуешь в моём мире. И ты приходишь во сне. Как же так?

На его лице медленно появилась печальная улыбка.

– Я умею ходить по снам, – он провёл пальцем себе по подбородку. – Умею создавать их.

– Ты хранитель снов? – в моём голосе появилось детское нетерпение.

– О, нет, что ты! – его голос был почти снисходительным. Я ничего не знала о нём и задавала, наверное, глупые вопросы. Но он отвечал на них. Почти всегда отвечал.

– Повелитель снов – мой друг. Почти как брат. Он научил меня.

Я набралась смелости и обняла его. Он охотно ответил на объятья и тихо, по-доброму засмеялся.

– Как же мне найти тебя? – спросила я, помня, что уже задавала ему этот вопрос. Он тогда не успел ответить, и я проснулась.

– Это очень просто. Рядом с твоим домом есть парк. А там скамейка, на которой ты любишь сидеть. Помнишь?

– Да.

– Завтра вечером там смоется грань. Приходи туда. В шесть тридцать.

– И ты будешь там?

– Обязательно.

Вот, нашла книжку у Маши в вещах, забрала на память, а потом, смотрю, не всё вроде её рукой написано, а только последние листки. Жалко девочку-то как, такая молодая умерла. За родителями вслед отправилась. Ну, значит, Боженька так захотел. Прибрал к себе мою племянницу. Пусть земля ей будет пухом!

Я сначала хотела вырвать все чужие записи, а Машкины сохранить, а потом, гляжу, они так плотно вшиты в книжку, что если вырву, то все страницы посыпятся. Решила – оставлю. Всё равно ничего разобрать не могу – больно уж у всех подчерк непонятный. Это нас всех раньше по прописям писать учили, а сейчас все пишут, как курица лапой.

Соседка моя, Алевтина, новый рецепт соленья мне дала. Думала, закатаю осенью. А потом вспомнила, кого-угощать-то буду? Дети-то мои уехали в город и нечасто в гости заезжают. Оставили меня одну, не живётся им здесь. Вот я с Машенькой-то и общалась всё время. Помогала она мне, как могла. А теперь… теперь рядом совсем нет никого родного.