Станислав Ленсу - Некрофобия и другие рассказы

Антона передернуло от мысли, что он может когда-то оказаться один поздним вечером в безлюдном морге.

Регина Петровна, старшая сестра отделения, решительно взяла шефство над этим худым, чудаковатым и вечно насупленным парнем: она приносила ему молоко и свежие, пахнущие карамелью, булочки. Следила, чтобы Антон регулярно питался и избавлялся от своей худобы. Антона мутило от сладковатого запаха сдобы, а к молоку он поклялся никогда больше не притрагиваться, но пока покорно сносил заботу о себе.

К концу третьего дня подвалило работы: навезли несколько обугленных тел «бомжей», сгоревших в пожаре заброшенного дома на окраине. Михаил и Антон вкалывали, не поднимая головы. Михаил был необычно сосредоточен, мало говорил и, если Антон обращался к нему с вопросом, отвечал односложно. Опустив последнее тело вниз, на ледник, Михаил переоделся, умылся и, прощаясь с Антоном, предложил:

– А не сходить ли нам в баню, Антоха?

Сговорились, что завтра во второй половине дня Антон заедет за Михаилом на работу (Антон был «выходным») и они «рванут» в реутовские бани с веничком и пивом, «как полагается».

Михаил ушел.

Ближе к вечеру, когда Антон собрался тоже уходить, заявился Валерий Андреевич и спустился вниз. Вскоре он вернулся. Выглядел доктор неважно: лоб – потный, глаза блуждали по сторонам, рукой он держался за грудь.

– Что, что с вами? – засуетился Антон и бросился к нему. Подхватив доктора под руку, он усадил того на стул возле открытого окна.

Валерий Андреевич достал из кармана тюбик с нитроглицерином, бросил несколько таблеток под язык и прислонился к стене, прикрыв глаза. Антон томился рядом, не зная, что предпринять, кому звонить, кого позвать?

Наконец, Валерий Андреевич открыл глаза. Антон зачастил было «ну как вы, Валерий Андреевич?», но тот перебил, не поднимая на него глаз:

– Антон, ты сегодня спускался вниз?

Антон растерянно пожал плечами:

– Нет…

– Нет? – патологоанатом поднял голову и пристально взглянул Антону в глаза. Ничего, кроме растерянности Антона, он в них не увидел. Валерий Андреевич снова обмяк и прикрыл глаза:

– Шестой резервуар течет. Надо бы исправить, а то такие испарения, что… мне вот нехорошо стало… Ладно, иди уж домой… у тебя ведь выходной.

Промаявшись бесполезным сном в жаркой квартире, Антон на следующий день расслабленно прохаживался по аллеям близкого парка, листал Данте, хмыкал, вспоминая свой первый рабочий день. Он нашел слова Вергилия:

– Иди за мной, и в вечные селенья Из этих мест тебя я приведу… – и решил зачитать их напарнику.

Он позвонил Майе и не без злорадства доложил об успехах. Ее сухое поздравление «я рада за вас» развеселило его и улучшило настроение.

Собирая вещи для бани, он стал натужно изобретать, как разыграть балагура Мишу? Не придумав ничего лучшего, как подсунуть напарнику не березовый, а можжевеловый веник, он решил, что продолжение дня, в виде парилки и приятного собеседника, может оказаться вполне жизнерадостным.

Придя на работу и войдя в зал, первого, кого увидел Антон, был Миша.

Миша обнаженный лежал на мраморном столе. Руки, застывшие в полусогнутых локтях, топорщились вдоль тела. Внизу у самой поверхности стола уже проступили на его безжизненной выбеленной коже спины и ягодиц грязно-синие пятна. Голова с задранным щетинистым подбородком неудобно запрокинулась на деревянной подставке. Миша уже не был похож ни на Ринго Стара, ни на француза-живописца. Он даже не был похож на самого себя.

– Вот и Миша ушел от нас, – печально проговорила Регина Петровна, неслышно пойдя к Антону. Она выглядела подавленной: глаза ввалились, возле рта прорезались и стали отчетливыми скорбные морщины.

– Как же это… как? – горло у Антона перехватило спазмом.

– Сердце, Антоша, сердце… – она всхлипнула.

– Он очень переживал смерть жены… а тут еще дочь увезла любимую внучку. – она снова вздохнула, – одному, Антон, в его возрасте ох, как непросто! Это хуже всякого стресса… Он все хорохорился, стишками сыпал, а сам по лезвию ходил… Я-то все видела, советовала ему… Да тут советуй, не советуй, все уже предопределено. Утром его нашли. Он, видно, рано пришел. Спустился вниз. Наверное, течь решил заделать. Тут ему плохо и стало, наверх уж и не смог подняться…

– Боже мой!.. – прошептал Антон, – это же мне говорили! Я должен был заделать эту щель! Получается, что он из-за меня…

Антон прижал ладони к лицу, закрыв глаза. Его начало познабливать.