Пётр Кожевников - Год Людоеда. Время стрелять

Ангелина помнила о том, что она долго сидела возле гроба в одном из залов морга, где началось прощание. Она сидела и разговаривала со своей доченькой, иногда, впрочем, обращаясь к бывшему супругу. Шмель вспоминала о том, что были они с Лялечкой не только матерью и дочерью, но и подружками, а иногда даже учительницей и ученицей, причем ученицей становилась Ангелина, такая уж Лялечка была умница.

Шмель старалась не плакать и говорила об этом, но иногда все равно не могла удержаться, и слезы струились по ее вздрагивающим щекам.

Людей было очень много, причем достаточно разномастная публика: в основном это были друзья Ангелины и Лялечки, ее поклонники, окружение Лазаря и братьев Волтузиных, похороны которых должны состояться через два дня. Если, конечно, снова что-нибудь не произойдет, а ждать сейчас можно уже чего угодно!

После поминок в ресторане Ангелина пригласила всех к себе. Собственно, Руслан с ребятами уже и так числились ее постояльцами, не говоря уже о пасторе Джоне, а к ним она еще добавила Тимура и Ларису. С Левшой на похоронах была Офелия, которую Шмель пару лет назад так удачно послала к нему на блат-хату. Сейчас он притащил Засыпную к Ангелине, но она не возражала — хорошо еще Кристинку не захватил, а то бы у нее дома образовался второй приют!

Они сидели в гостиной и вспоминали то лучшее, что связывало их с ушедшими от них Лазарем и Лялей, отцом и дочерью, ставшими жертвами невесть откуда взявшегося наемного убийцы. Зеркала были занавешены черной тканью, окна зашторены, на столе горели свечи.

— Очень крепко! Очень часто! — лицо Джона покрылось аллергическими пятнами, глаза заплыли слезами, а Левша все подливал и подливал присутствующим: кому водку, кому коньяк, кому вино. — Очень много!

— Ничего-ничего, янки, держись! — подбадривал пастора Драев, пытаясь вновь наполнить его емкость и не забывая по-хозяйски оглаживать молчаливую Офелию. — Давай, брат, людей по-человечески помянем! А денежки тютю, да?

— Янки — это не есть самый лучший слова, если я тебе брат! — американец надеялся прикрыть свой бокал рукой, но Руслан уже успел нацедить ему граммов сто водки. — Будет плохо, если я называй тебя москаль, да?

— Ничуть! Мне такие погоняла до фени! Главное, чтобы не позорные были! — Левша похлопал Джона по спине: — Ну давай, святой отец, за то, чтобы им земля была пухом! А вы чего? — с угрожающей улыбкой посмотрел Драев на своих попутчиков. — Давайте, пацаны, обжигайтесь!

Все выпили. Лариса и Ангелина сидели, обнявшись, и тихо плакали, Офелия смиренно напряглась в объятиях Руслана, Тимур презрительно смотрел на американца.

— А что, господин Джон, вы тут у нас какую религию проповедуете? Христианство? — Острогов склонил голову набок.

— Ну да-да, христианство! — с готовностью ответил пастор.

— Неужто православие? — продолжал допытываться шеф ООО «Девять миллиметров».

— О, ноу! — взмахнул руками Джон. — Я не ортодокс!

— Тогда что, католичество? — не унимался Тимур.

— Да-да! — закивал головой пастор. — Мы ближе к протестантству.

— Ну как это понимать — ближе? — Острогов приблизился к американцу. — Какая-нибудь секта, что ли?

— Нет-нет, это не есть секта, это есть истинная вера, но немножко другая, — отпрянул Джон. — Каждый человек имеет право на собственную веру! Это и есть демократия!

— Господи, да перестаньте вы все-таки спорить! — взмолилась Шмель. — Бог-то один, вот и верьте в него, как умеете! Что вам, Бога не поделить, на самом деле?

— Ну что ты им объясняешь? — принялась размеренно гладить подругу по голове Мультипанова. — Сами они разберутся — мужики грамотные!

— Ангел, не переживай! — Драев начал разливать водку. — Давайте выпьем за то, чтобы нам тоже, грешным делом, рай не проскочить!

— О, ноу! Ай кен нот! — пастор истерично замахал руками. — Я уже хорошо пьяный!

— Головка — бо-бо! Денежки — тю-тю! — резюмировал Чистый, глаза которого тоже уже сходились к переносице. — Хитер бобер, а лиса еще хитрее!

— Слышь, попал наш высокий иностранный гость в расклад, да? — Стрелок с восхищением посмотрел на Левшу. — Напоили святого отца! Сейчас он тут нам и рок-н-ролл спляшет!

— Я пошел отдыхать, буду спать! — сообщил американец, с трудом поднимаясь с дивана. — Плохая погода плавать!

— Что он сказал? — изобразил удивление Чистый. — Я в эту тему, конкретно, не въезжаю!

— Да ладно тебе на него переть, братан! Он же нерусский, в натуре, что он понимает? — стал урезонивать своего друга Стрелок. — Прикинь, если мы с тобой вот так в Америку приедем, а там нас начнут прессовать: зачем тебе такая засада?