Игорь Крутов - Мясник

Даже пацаны такие встречаются редко, говорил он себе, а чтобы девчонка! Кажется, для нее вообще не существовало такого, чего она не могла, не попробовала бы. А про постель вообще нечего говорить — таких баб у Генки не было никогда.

Любовь, что ли? — с изумлением спрашивал себя Генка. Вот уж не думал, не гадал. Чтоб какая-то телка, пусть самая крутая, самая центровая, заставит его, Генкино, сердце биться с перебоями, — вот чего, думал он, никогда не произойдет.

Произошло. Странная штука. Генка постоянно думал о Чуме, ежечасно, ежеминутно. И что совсем его удивляло и даже злило, так это то, что он все время вроде бы ' спрашивал самого себя: а как я выгляжу в ее глазах, ничего? Или: какой я молодец, Чуме это понравилось бы. Какой я крутой, и Чума, сука, наверное, гордится мной. И вообще у меня все круто, а главное, телка у меня такая, что никому мало не покажется!

Он уже не пытался ни думать, ни расспрашивать ее о том, откуда же она все-таки взялась, такая непонятно-крутая и классная. Зачем так лихо на неприятности нарываться? Только нервы потратишь.

Стоит начать этот разговор, как с бабой происходит такое, что начинаешь чувствовать себя или идиотом, или пустым местом. Отвернется, замкнется и молчит. И ведь нельзя сказать, что она ни в грош его не ставит. Пусть только попробовала бы! Наоборот, если ее лично не касается, она готова хоть раком встать, только бы ему хорошо было. Но попробуй залезть на ее территорию, за какую-то черту, которую она установила твердо и жёстко, ни хрена у тебя не получится, еще и пожалеешь: тебе, думаешь, больше всех надо было?

Танька и Андрюха тоже, кажется, уважали ее. Во всяком случае, никогда у них с Чумой не случалось никаких перепалок, ссор и прочего. Просто они молчаливо признали превосходство и лидерство Чумы и не вякали.

А она была действительно чума! Никогда, думал Генка, никогда не видел такой бабы, и вряд ли когда увижу. Да и не надо другой-то.

Во второй их сберкассе чуть все не сорвалось из-за одного придурка, тощего, как жердь, очкарика, которому почему-то не понравилось, что грабят государство. Не к тебе ведь в карман лезут, стой и молчи, тебе что это самое государство — медом везде помазало? И стволов не побоялся, падла, кинулся прямо с голыми руками, псих несчастный. Чума взглянула на него, когда он еще спокойно в очереди стоял, не рыпался, и решила, что опасности от него нет никакой, и повернулась спиной к этому сморчку. А он, дурак, ни на ее пистолет, ни на Генкин — ноль внимания, и пока Генка за окошечком орудовал, улучил момент и сиганул прямо Чуме на спину. И дико при этом заорал, словно ему яйца кто отрывал.

Да не знал он ее, Чуму-то. Думал, так, девчонка шутит, балуется с пистолетиком, в войнушку играет, с жиру бесится. И бросился: ну, я тебя, дурашку, поучу, отшлепаю, прощения просить будешь. Ага, щас! Чуму он вздумал учить. Она сама кого хочешь научит. Догонит и еще раз научит.

Он только рот раскрыл и первые вопли свои издал, а она уже — готова. И даже не обернулась. Сделала только шажок назад, чуть повернула в сторону корпус, нагнулась, и очкарик, кувыркнувшись в воздухе, перелетел через ее спину и всем телом шмякнулся об пол. Его грозный рев моментально сменился на жалостный стон. Но никто его жалеть не собирался.

Чума тут же подскочила, схватила его одной рукой за волосы, а в зубы ткнула дуло пистолета.

— Все понял, мудак?! — заорала она на него.

Парень смотрел на нее с ненавистью, и ей пришлось продемонстрировать ему, что шутки с ним тут никто шутить не собирается. Она отвела руку в сторону и коротко и точно ударила парня рукояткой пистолета по зубам.

— Понял?! — снова заорала она.

А сама следила за немногими клиентами сберкассы, в любую минуту готовая пресечь малейшие попытки к сопротивлению. Но последовать примеру отважного парня больше никто не решился. Она опустила глаза, посмотрела на свою жертву и тихо тихо так сказала:

— Не слышу тебя.

От боли и унижения парень заплакал и молча продолжал смотреть на Чуму со всей ненавистью, на которую только был способен.

Она кивнула ему, отпустила и так же тихо посоветовала:

— Лежи и не трепыхайся. Пошевельнешься — застрелю.

Но что-то во взгляде этого парня, видимо, ее задело, потому что она вдруг вскинулась, окинула ненавидящими глазами сгрудившихся в углу посетителей сберкассы, выставила вперед свое оружие и закричала срывающимся голосом:

— Стоять, суки!!! Первый, кто шевельнется, — получит пулю! Никому не двигаться, понятно?!