Игорь Крутов - Мясник

Некоторое время в салоне царила полная тишина, нарушаемая работой мотора.

Потом Таня осторожно спросила ее:

— Что — только?

Чума тряхнула головой:

— Так, ничего, — твердо ответила она. — Все, братва. Больше ничего не скажу. — Она помолчала и тихо добавила: — Пока.

И они снова замолчали.

Машина мчалась в сторону Москвы. Когда до въезда в город оставалось совсем немного, Чума остановилась и сказала Генке, кивнув на Андрея:

— Сходите поссать.

— Что? — переспросил тот, и вдруг, что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу. — Точно, Андрюха-братуха! Выйдем, облегчимся.

Андрей не стал спорить, он сразу понял, что ему должны сказать что-то важное. Не говоря ни слова, он открыл дверцу и вслед за Генкой вышел из машины.

Оставшись наедине с Таней, Чума, не выходя из салона, перелезла на заднее сиденье и оказалась рядом с ней.

— Ох, устала, — пожаловалась она, растирая плечи, кисти.

Таня усмехнулась.

— Я думала, ты никогда не устаешь, — сказала она. — Маленькая, а сил в тебе… Откуда?

— Ох, не люблю я это слово — откуда, — вздохнула Чума. — Я вообще вопросы не люблю.

— Да знаю, знаю, — поспешила успокоить ее Таня, — можешь не отвечать.

— Спасибо, — серьезно глядя на нее, сказала Чума.

Таня растерялась. Что-то творилось с Вероникой, а что, она понять не могла.

— Слушай, — сказала Чума. — Танюха, ты девка ничего вообще-то, точно говорю.

— Спасибо, — пожала плечами Таня.

— Да я не комплименты тебе говорю, — поморщилась Чума. — Я спросить хочу.

— Ну, спрашивай.

— Ага, — кивнула Чума. — Ты мне одно только скажи: Андрюха тебе нравится?

— А что? — помедлив, спросила Таня.

— Слушай, я же по-человечески тебя спрашиваю, — разозлилась Чума. — Ответить не можешь, как надо?

— А как надо? — тоже разозлилась Таня. — Что ты лезешь в нашу личную жизнь?!

Чума моментально успокоилась.

— О! — сказала она. — То, что надо. Раз у вас личная жизнь совместная, значит, все тити-мити. Значит, ты ему нравишься, а он — тебе. Да и Генка балаболил, что не базарили, пока нас ждали, а целовались. Значит, тебе все понятно, да, Танюха?

— Что мне понятно? — снова рассердилась Таня. — Это ты чего-то не понимала.

— Я-то поняла, я все поняла, — отмахнулась от нее Чума, — а тебе, я вижу, все объяснять надо.

— Да что объяснять-то?!

— А то! — сурово смотрела на нее Чума. — Что повязаны вы теперь с ним. Ясно?

Таня смотрела на нее с искренним недоумением.

— Нет. Что значит — повязаны? Обручены, что ли?

— Тьфу! — сплюнула Чума. — Кому что, а шлюхе свадьба.

— Вероника!

— Все, умерла Вероника. Чума я. И вот что я тебе скажу: повязаны вы теперь с Андрюхой. Куда он, туда и ты. Это не твое дело! Заткнись! — перебила ее Чума. — Мое это дело, мое. И Генкино, и Андрюхи-но, и твое. Мы все, четверо, одно дело делаем, а что случится — и отвечать вместе будем. И раз Андрюха с нами — значит, ты тоже, потому как сама сказала — вместе вы. И что тебе Андрюха скажет — будешь делать, потому что он мужик, и ты должна слушаться его. И делать так, чтоб ему хорошо было. А если вам придется на дело идти на пару — вообще делать только то, что он говорит. И не рыпаться!

— Да ты соображаешь, что говоришь?! — закричала Таня, ошеломленная услышанным. — Какое дело?!

— Любое! — жестко ответила Чума. — Какое он скажет.

Таня потрясенно качала головой.

— Значит, во всем слушаться, да? — саркастически переспросила она. — А если он мне скажет: иди, мол, Танюха, Христа ради просить, и принеси-ка ты мне к вечеру миллион долларов. А? Тогда как?

— Если скажет побираться — пойдешь, — в упор смотрела на нее Чума. — А если он про миллион долларов… Если он беспредельничать начнет, я ему первая яйца оторву, а Генка мне поможет.

— Генка — тебе? — не поверила Таня. — Да он же его лучший друг!

— Поможет! — заявила Чума с такой внутренней убежденностью, что Таня сочла за лучшее промолчать.

Кто знает, может, она и права.

В чем права? — испугалась вдруг Таня. Неужели то, что она мне тут наболтала, может иметь хоть какой-нибудь смысл?! Неужели и вправду я должна слепо следовать приказам того, кто не умней меня, не благородней? Что такое Андрей? Просто хороший парень, который меня, кажется, любит и которого люблю я.

То-то и оно, возразила она себе, то-то и оно. Ты сама ответила на все вопросы. Любит? Любишь? Значит — уважаешь. И должна слушаться. Всю жизнь женщина слушалась мужчину. Значит, и ты должна.

Почему это я должна?! — возмутилась она. Почему я должна слушать человека, который, например, книжек прочел к сотни раз меньше меня?!