Игорь Крутов - Мясник

— Так-то лучше, — заметил Карнаухов.

— Гы-гы-гы! — поддержал его Приступа.

А через минуту они вышли — хотя правильнее было бы сказать «выбрели», потому что последнюю сотню шагов приятели действительно брели, напрягая оставшиеся силы, — к освещенной площадке перед кинотеатром «Будапешт».

И сразу же увидели ее.

Риту…

Хлынов сделал круг по улицам Лианозова, пересек Алтуфьевку и, заметив возле кинотеатра несколько фигур, притормозил. Внезапно поднялось давление и учащенно забилось сердце. Мир отчетливо поделился на две части: красное и черное. Хлынов понял, что наконец нашел то, что безуспешно искал целый вечер.

Он остановил машину и заглушил мотор.

Со стороны все происходящее напоминало театральное представление. Смесь театра теней и театра абсурда. Люди, которых видел перед собой Хлынов, на самом деле людьми не являлись. Это были самые настоящие тени.

Вот женская тень. Или девичья, какая разница.

А вот — тени мужские. Уродливые, качающиеся…

И то, что происходило между этими тенями, могло происходить только в театре абсурда. А как бы вы это назвали?

Почему девушка идет им навстречу?

Она что, ничего на свете не боится? Почему не прячется в тень, не пережидает? Или она — их знакомая?..

Нет, какая, к лешему, знакомая!

На знакомую не бросаются с таким сладострастным животным криком.

До Хлынова донесся взбешенный рев Суслика. Он попытался обнять Риту и получил пятерней по роже — ногти у Риты ого-го какие! Не ногти — кинжалы!

Пора было выходить…

«Сиди!» — вдруг остановил Хлынова внутренний голос.

«Ее изнасилуют…»

«Ну и что?»

«Как это, ну и что?!.»

«Ты же этого хочешь».

«Нет…»

«Не лги. Ты искал этого весь вечер».

«Нет. Я искал другого…»

«Но ты нашел?»

«Нашел…»

«И ты пойдешь?»

«Пойду…»

«Она пьяная».

«Это хорошо…»

«Она одна гуляет по ночам».

«Это хорошо…»

«Она блядь!»

«Это хорошо. Это хорошо. Это хорошо. Это…»

Хлынов выскочил из машины, с силой захлопнув дверцу…

Девчонка попалась упрямая. Просто не девчонка, а кусок стальной проволоки…

— Куда ты денешься? — попытался резонно заметить Карнаухов, но язык, отягощенный алкоголем, — Господи, да сколько же они сегодня выпили?! — соврал, предал, пустил такого петуха, что главарь даже смутился.

Суслик решил прийти к нему на помощь и тотчас пустил в ход руки, действуя по принципу меньше слов, больше дела, а еще лучше, когда больше обнаженного тела.

Но Рита была начеку.

Чуть отклонилась в сторону и мазнула изо всех сил по прыщавой роже. Суслик дернулся, завизжал от боли и ярости. Кровь мгновенно выступила из пяти длинных царапин.

— Тварь!

— Во дает, — прогудел невозмутимый Приступа, а Карнаухов лишь одобрительно усмехнулся — эта боевая девчонка нравилась ему все больше. Как приятно таких ломать! Намотать на кулак волосы, приподнять немного, чтобы чуть-чуть застонала от боли, заломить шею…

Карнаухов усмехнулся еще раз. Да, он мразь, он подлец, он гаденыш, он животное… Но как сладко быть животным! Самым настоящим. Мерзким. Похотливым. Имеющим власть…

— Убью! — заорал Суслик, приняв на свой счет усмешки главаря. — Убью эту блядь!..

— Спокойней, — остановил его Карнаухов. — Не надо портить «товар»… Мы одни, никто ей не поможет… Ведь так, малышка? — обратился он к Рите с плохо скрываемой угрозой. — А будешь, сучка, выпендриваться… — Карнаухов понизил голос до зловещего шепота. — Я с тебя скальп сниму…

Рита с ненавистью посмотрела ему прямо в глаза. Ее пьяно качнуло. Взять хотел? Пусть попробуют…

— Да я вам яйца поотрываю! — выплюнула она. — Всем!

Приступа сделал неожиданный выпад, пытаясь схватить Риту за руку, но вновь ей повезло — амбал промахнулся…

Конечно же, долго ей не продержаться. Три здоровенных лба и одна девчонка. И думать не надо, чья возьмет. Эх, Самец, Самец, где же ты ходишь?! Пыхтишь, наверное, сейчас на этой толстушке Тылкиной или развалился на матраце — и она над тобой пыхтит, старается привести в чувство твоего усталого «самца»…

Все, кранты Рите. Настоящие кранты. Сейчас схватят, повалят прямо здесь, на газоне, впердолят во все отверстия, и хорошо, если еще живая останешься. А то просто-напросто сунут «перо» в печень — чтобы подольше мучилась, — и нету больше Риты, адью!

Предательская слабость внезапно охватила ноги. Рита качнулась, чувствуя, что еще немного — и она просто рухнет прямо к ногам этих ублюдков…

Рухнет? Нет уж! Хрен им! И кое-что в придачу.