Игорь Крутов - Мясник

Хлынов непроизвольно потянул носом, когда подумал о тех, ушедших в глубь веков запахах, и обратил внимание, что десятки и даже сотни людей, собравшихся под нешироким навесом Курского вокзала, тайно и украдкой смотрят в освещенные окна домов Садового кольца. Что они там видят?

Он поежился, хотя в машине было тепло. И вдруг картинка, которая на миг ему почудилась — странная смесь высоток, виселиц, коней и автомобилей, костров и джинсовых костюмов и Бог знает чего еще, колыхнулась, ожила и вошла в сознание совершенно дикими словами популярной некогда певицы:

Опять весна,

Опять грачи,

Опять не даст…

Опять молчи.

И Хлынов, придя в себя, вдруг почувствовал смрадное дыхание огромного черного города, его пот, его бесчисленные испарения, его нищету и величие. Он огляделся, быстро нашел динамики на крыше одного из киосков, откуда вроде бы донеслись безумные строки. Покачал головой.

Завел двигатель и мягко тронул машину. «Нива» осторожно скользнула между людьми и устремилась в сторону северной части столицы…

Они «висели» у него на «хвосте», и до сих пор все шло нормально, хотя несколько раз стажеру казалось, что все, амба, «объекту» удалось оторваться. Но Родионов в таких случаях лишь криво усмехался — когда Хлынов пытался делать банальные «петли» и «двойные круги» или прочие примитивные штучки — и спокойно разгадывал все хитрые маневры майора. Ну куда ему, Хлынову, этой обыкновенной кабинетной крысе, до настоящего профессионала! Того, который вот уже не один десяток лет «водит» подобные «объекты». Это просто смешно! Не успеет, например, Хлынов свернуть в проулок, а Родионов уже знает, как он оттуда выедет. И не просто знает банальный маневр «объекта», а держит в голове еще пару-тройку запасных вариантов (о которых Хлынов и не догадывается!), держит и мысленно посмеивается над наивностью своего подопечного…

Хлынов свернул в сторону северной части столицы, нырнув предварительно в один из бесчисленных переулков Марьиной Рощи.

— Уйдет! — не выдержав напряженной гонки, воскликнул стажер.

— Цыц! — прикрикнул на напарника Родионов.

— Уйдет же! Я эти дворы знаю. Давай, давай! Газуй!

Родионов, не глядя, дал стажеру затрещину — да, видно, маленько не рассчитал: у того из носа пошла кровь. Стажер заткнулся, хлопнул пару раз глазами и обиженно засопел. Но говорить под руку перестал. А это было главным.

— Врешь! Никуда он не денется, — проговорил Родионов. — А ты, малек, зла на меня не держи… — Он круто вырулил, да так, что стажера с силой кинуло в сторону. — Нельзя под руку говорить, понимаешь?

— Понимаю, — хмуро буркнул стажер.

— Вот и хорошо. Кровь течет?

— Нет. Не течет…

— Еще лучше. А как настроение?

— Бодрое, — совсем уж зло проговорил стажер, и Родионов, не выдержав, засмеялся — этот пацан постепенно начинал ему нравиться. А то ишь чего выдумал! Анекдоты про блядей и… как их, черт?! зофилов, кажется. Вот ведь сукин сын! Но ничего, мы его сейчас укатаем…

— Держись!

— Чего? — встрепенулся стажер.

— Держись, говорю. Сейчас на форсаж пойдем!

И Родионов надавил педаль газа до упора.

Только бы он не стал ее обнимать, еще раз подумала Таня, только бы он не стал класть руки на плечи.

Тогда, когда он спас ее от Генки и его «стаи», в тот вечер, она и стала о нем думать. До этого они не раз встречались на улице, около школы, но ей ни разу не приходило в голову, что встречи эти могут быть не случайными, что парень ждет здесь именно ее. Ну стоит, ну смотрит. Обычно, если им нравится кто-то, они пристают. А этот ничего не делает, ничего не говорит, стоит только и смотрит.

Теперь все ей представлялось по-другому. Еще не взрослая, но уже совсем не девочка, она теперь поняла, что не просто так этот парень встречался ей. Что она нравилась ему, но заговаривать он не решался. И значит, сильно она ему нравилась, если он ничем не выдавал своей тайны. Ведь их компания привыкла ни в чем себе не отказывать.

Глаза у него какие-то синие-синие, не голубые, а именно синие, цвета синего карандаша. И смотрит он как-то по-особенному, не так, как другие.

Таня поняла, что этот парень и ей нравится. Ну, а кто еще может понравиться — Генка, что ли, или этот, как его, — Бочонок?!

Однажды она вышла из школы и снова увидела его. Он стоял и так же, как обычно, смотрел на нее, не решаясь подойти. Ей не привыкать брать инициативу в свои руки. И она подошла к нему сама.

— Привет, — сказала она. — Меня ждешь?

Он оторопело кивнул.