Ильгар Сафат - Участок. Роман

– Так это правда? Говорят – ты женишься? Наш Казанова решил обзавестись семьей?! Не верю!

– Может быть! Почему – нет? У меня мало времени! Поторопись!

– Что значит, «может быть», выходит ты – не уверен?.. Ты очень изменился, мой милый!

– Все, пока. Я тебе позвоню.

Фотограф целует Джаннэт в щеку и выпроваживает ее из мастерской. Наконец-то, остается один.

Гариб подходит к шкафчику, достает из него бутылку коньяку. Взгляд его падает на фотографию Сабины. Гариб замечает, что поверхность фотографии исцарапана. Фотограф наливает коньяк в рюмку и выпивает.

На фотографии Сабина сидит перед гончарным кругом, в руках у нее – кусок деформированной глины.

Сабина – перед гончарным кругом. Заканчивает работу над декоративным блюдом. На блюде изображена фигурка первобытного человечка, распростершего руки в разные стороны. Между ног у человечка – висит магический корень, как на наскальных рисунках в Гобустане.

Из соседней комнаты к Сабине выходит ее мать. В руках она держит коробку из-под платья.

– Я зашла в магазин за заказом, взяла твое свадебное платье! Смотри, какая роскошь!

Мать Сабины достает платье из коробки. Показывает его дочери. Подходит к зеркальному шкафу. Мать прикладывает платье к себе, и рассматривает себя в зеркале.

– Тебе идет. Не хватает только мужчины во фраке!

– Болтушка! Ты в нем будешь – красавица! Примеришь?

– Примерю, когда вернусь! Мы с Гарибом едем в Гобустан!

Мать Сабины кладет платье на диван. Подходит к дочери.

Во взгляде ее и в голосе проявляется обеспокоенность.

– В Гобустан? Так поздно? Вы доедите только под вечер!

– Гарибу и нужен вечер! На закате камни оживают!

– «Гарибу нужен вечер!» А ты тут причем? Гобустан – это край земли, час езды только в один конец! Не заставляй меня лишний раз переживать за тебя! Не езжай с ним! Прошу тебя.

– Мы с ним изучаем Гобустан. У нас – «гобустанский период». Только Гариба интересует Умай, а меня – вот, сама видишь!

Сабина показывает матери на «гобустанского человечка». Добавляет к отростку между его ног три тонких усика.

Мать укоризненно покачивает головой. Цокает языком.

– Бесстыдница! И не стыдно тебе выставлять такие рисунки? Что люди скажут?

Сабина улыбается. Обнимает мать. Целует ее.

– Людям не мешало бы знать свою культуру. Этим рисункам 20000 лет. Пора к ним привыкнуть.

– Знаю, это Гариб тебе голову Гобустаном замутил! Сам он помешанный, и тебя с ума сводит! Что это за работа для мужчины – фотографирует всяких. Как ты это терпишь?! Такой же чокнутый, как и твой отец! Тот тоже всю жизнь что-то малевал, а после смерти завещал нам свои ноги!

Мать Сабины едва сдерживает слезы. Вздыхает. Вытирает увлажнившиеся глаза платком.

– Ну, перестань! Просто у отца было хорошее чувство юмора! И не одни только ноги, к слову, он тебе оставил! А Гариб – мой жених! Мы скоро поженимся!

Мать Сабины начинает платком вытирать пыль со скульптур дочери. Задерживается перед керамической маской, в которой угадываются черты лица Гариба. Нервно стирает с нее пыль.

– Вот поженитесь, тогда и будете ездить, куда захотите! А свадьбу твой Гариб столько раз уже переносил, что я вообще боюсь о ней думать! То у него одно, то другое! Не очень-то он торопится! Зря ты отказала Ульриху, дочь, этот немец так тебя любит! Сегодня опять звонил, умолял, чтобы я на тебя повлияла! Плакал в трубку, когда узнал о твоей свадьбе!

– Интересно, на каком языке ты с ним разговаривала? Неужели Ульрих выучил азербайджанский?

Мать Сабины перестает протирать скульптуры. Тем же платком утирает слезы, шумно сморкается в него. Бессознательным движением подсыпает корм канарейке в клетке.

– Материнскому сердцу не нужны переводчики! Ульрих хороший. Надежный. Богатый.

– Прекрасно! Ты можешь сама за него и выйти! Платье у тебя есть! И не вздумай при Гарибе заводить разговор об Ульрихе! Гариб очень мнительный!

– А сама-то ты в нем уверена? Вокруг Гариба всегда столько женщин крутится?! А мужчины – все одинаковые! Они как твоя глина! Пока глина в руках, ей можно придать любую форму. Но стоит только выпустить из рук, глина высыхает и становиться бесформенным куском грязи. Сама говоришь – какая-то Умай его интересует, а не ты!

Сабина встает из-за гончарного станка. Вытирает руки тряпкой. После слов матери настроение ее меняется.

– Уфф! Бедный мой папочка, ну и натерпелся он, наверное, от тебя! Я бы на его месте и ног тебе не отписала! Умай – это у тюркских народов – богиня плодородия, священное женское божество. А еще ее относят к иранской птице Хумай, которая, бросая на человека тень, делает его счастливым. Все это очень интересно, мама!