A. J. - Прости меня, моя душа

– Нет! – крикнул я из всей мочи, и поэтому получилось настолько тихо, что я сам еле расслышал свои же слова, но этот звук именно то, что мне нужно. Я знаю, что он все слышит, но не показывает это напрямую, а только косвенно, словно ничего не слышит, потому что я низок, но он сам же начинает говорить на ту тему, которую я выкрикнул. Из этого складывается то, что он не желает терять свой статус и напрямую слушать таких, как я, но я знаю, что он меня прекрасно слышит и даже слушает. – Я не намерен выполнять твои условия, потому что они абсурдны, – Я пытался говорить спокойно, без гнева или ярости, вполне рассудительно и уважительно, – Я не низок, а ты не высок, мы равны, но проблема в том, что это твое пространство, и я это вполне положительно воспринимаю. У каждого существует свой мир, в котором он такой, каким хочет быть, но не стоит подчинять других ради своей выгоды и тем более убивать. Сначала ты показался мне просто заносчивым типом, но ты зашел слишком далеко, и теперь ты безумно-высокомерный тип с целью убийства ради своего достоинства. Твое чувство высокомерия возросло до невероятного размера, и не могу даже представить, до какой степени оно может развиться еще…

Дальше он не позволил мне говорить. Между нами нарастало что-то вязкое и тягостное, но это не было преградой, а наоборот, словно это напряжение, и эта преграда исчезла, а эти чувства – это естественное восприятие друг друга. Я прекрасно знаю, что он слышал и даже слушал мои слова, и он это, на удивление, не скрывает. Может потому, что они слишком грубые для него, и поэтому он уже сам позабыл свои убеждения и привычки.

Оба мы скрывали свои неприличные чувства внутри себя, но кто-то скрывал хорошо, а кто-то нет. Мое скрытое чувство – страх, его – растерянность. Думаю, не сложно догадаться, кто не умеет держать все в себе.

– Заткнись, ничтожество, – он прервал меня этими словами.

Больше я не попытаюсь заговорить, потому что эти слова были сказаны не так, как обычно. Теперь в его голосе ноты не скакали, как и его выражение лица и жесты. Раньше он был слегка смешон и походил на ребенка, но, кажется, его изменили мои слова. Он настолько охладевает, что мне самому становится не по себе. Теперь его голос держался на низких нотах, и странно, что это был не крик, а вполне спокойный, но угрожающий голос. Кажется, что его пыл убавляется, но на самом деле он просто сдерживает себя, чтобы потом выплеснуть все разом. Он как будто становится более рассудительным, но это не основание полагать, что его высокомерие хоть как-то снизилось. Вот тут не ясно мне. Вначале я как-то попытался перечить ему, но посчитал, что это была ошибка, и сразу пожалел о своем действии. Я это запомнил, и сейчас не буду отступать, потому что иначе во всем моем протесте и даже в моем существовании здесь не будет смысла. Я уверяю себя, что если я сдамся, то пусть он убьет меня беспрекословно. Это будет лучшая моя казнь за мою слабость. Или нет?

Что ж, кто-то должен сделать следующий шаг, но вот каждый ждет его от собеседника напротив. Вот и получается вязкое, с нотками негодования, молчание. Пора ставить себе цель – так гораздо быстрее я что-то сделаю. Я должен ему противоречить, и не должно быть в моем голосе хотя бы капли страха или нерешимости, потому что это убьет меня. Тут как на минном поле: одно неверное движение и ты труп, мертвец, мешок с мясом, не жилец, не личность или, одним главным словом, никто. Это пугает меня, а еще меня настораживает мое самочувствие, ведь это тоже играет важную роль. Я боюсь одного: он пойдет на меня, а я уже не смогу встать и бежать. Не думаю, что есть смысл вновь описывать мое состояние, потому что где-то оно уже было. Моя задача переубедить его, да так чтобы он не пошел на меня с целью убийства. Теперь каждое мое слово должно быть обдуманным и не нести в себе враждебного смысла.

– Пойми, я не хочу тебя оскорбить или как-то унизить. Я всего лишь хочу, чтобы ты меня выслушал, потому что мои слова не так уж глупы и бессмысленны. Я просто хочу тебе спокойно кое-что объяснить. Поверь, я не пытаюсь продлить время убийства и не желаю тебе зла. Я просто хочу…

Что? Как? Что говорить? Я растерян, потому что не знаю, какие слова сказать, словно забыл весь свой замысел. Я и так уже соврал, а еще что-то выдумывать или преувеличивать не хочется. Я просто запнулся, и эта остановка сильно прервала ход моих мыслей. Нет, нет и еще раз нет. Я не должен так просто сдаться.

– Ты посмел пригрозить мне? – начал быстрее меня Форс. Это меня сильно обеспокоило, и в особенности его последующие действия и слова. – Ты начал забывать, парень, главное здешнее правило: все принадлежит мне, и даже ты. Никаких упреков или неповиновения. Ты и так умрешь от моих рук, но последнее, что ты должен чувствовать – это почтение ко мне и ничто больше. Поверь, даже тобой я могу управлять, потому что это полностью мой мир с моими правилами и законами.