Шарлотта Линк - Ложь без спасения

Новая жизнь… Если б Надин имела хоть малейшее представление о том, как должна была выглядеть эта новая жизнь!

Когда она проезжала по темной провинциальной дороге, ей вновь вспомнился звонок Лауры. Что-то в нем не отпускало ее. Что означала эта фраза: «Кто-то находится в доме»? Была ли жена Петера настолько пьяна, что ей слышались звуки, шаги или голоса? Некоторым видятся белые мыши; Лауре, может быть, мерещилось, что перед ней шайка воров…

Нет, не шайка. « Кто-то находится в доме ». Это прозвучало совсем не так, как если б она преувеличивала.

Надин не испытывала ни малейшего желания заботиться о Лауре. Эта женщина всегда лишь трепала ей нервы. Надин ненавидела ее, потому что она стояла между нею и Петером, но ей приходилось разыгрывать дружбу, чтобы не вызывать подозрения. Это было тягостно и утомительно, и Надин желала себе никогда в жизни больше не видеть Лауру.

Она объехала большое кольцо в Сен-Сир и свернула в сторону Ла-Кадьера. Шел настойчивый дождь, и женщина включила «дворники» на высокую скорость. Если она сейчас проигнорирует звонок Лауры, у нее всю ночь будет неприятное чувство, а если поедет к ней, то, возможно, застанет там пьяную, рыдающую и причитающую женщину, о которой придется заботиться и которая захочет узнать, почему Надин четыре года подряд спала с ее мужем, да еще и планировала побег с ним за границу. Конечно же, она обвинит именно ее . Жены в таких случаях обычно уверяли себя в том, что их неверные мужья на самом деле были беспомощными жертвами коварных соблазнительниц…

– Черт побери, – сказала Надин и ударила кулаком по рулю, – даже сейчас она доставляет мне хлопоты! Она никогда не перестанет быть для меня досадной помехой!

Она почти доехала до Ла-Кадьера и сейчас могла бы двинуться дальше прямо, миновать селение и, перебравшись на другую сторону моста автострады, попасть на дорогу в сторону Ле-Буссе. Это была та дорога, по которой Надин ездила уже годами. Или же свернуть сейчас налево и пересечь автостраду именно в этом месте, после чего проехать дальше по той стороне, которая была ближе к кварталу Колетт, а значит, и к дому Петера. С тех пор, как у нее начался роман с ним, она избегала этой дороги, а теперь, после его смерти, любила ее еще меньше.

Значит, прямо…

В последнюю секунду Надин крутанула руль влево, а поскольку перед этим она нажала на газ, то слишком круто вошла в поворот. Ее повело на мокрой дороге, и она едва не врезалась в заграждение. Машина, ехавшая ей навстречу со стороны Ла-Кадьера, водитель которой с ужасом осознал, что она решила ехать не прямо, а налево, в последнюю минуту смогла затормозить – ее колеса пронзительно заскрежетали.

Надин сумела справиться с управлением и пересекла мост.

Это было лучше, чем не спать всю ночь.

Она посмотрит, что там с Лаурой, а потом как можно скорее отправится к матери.

И ни в коем случае не станет вступать ни в какие разговоры.

Будучи еще ребенком – ей было тогда, наверное, лет двенадцать, – она как-то записала в своем дневнике: «Я так рада, что у меня есть Анри. Он мой единственный друг. Он меня понимает. Мне кажется, что нет ничего на свете, чего я не могла бы ему рассказать. И неважно, как бы плохо мне ни было, он всегда скажет мне что-то эдакое, отчего у меня появляется чувство, что все не так уж плохо».

«Это было самой глубокой точкой, – подумала Катрин. – Самой глубокой точкой в моей предыдущей жизни. Все унижения и неожиданные удары прошедших лет были лишь прелюдией. А сейчас я достигла самой большой глубины».

Ее руки тряслись, и все предметы виделись ей словно на расстоянии: руль, рычаг переключения скоростей, зеркало заднего вида, под которым качалась маленькая матерчатая обезьянка, «дворники», которые с визгом скользили по стеклу… Наверняка никто не позволил бы ей вести машину в таком состоянии. Но ей было все равно. И если она попадет в аварию, значит, так тому и быть. Еще более безобразной, чем сейчас, ей уже не стать. Более мертвой – тоже.

Стоило ей вспомнить произошедшее в темном саду Стефана, и она тут же пыталась отогнать эти картины.

« Я не хочу думать об этом. Я не обязана думать об этом. Это случилось, и это прошло ».

Самым ужасным было то, что она не могла отключить голос Стефана. Он гремел в ее ушах: «Ты уже тогда выглядела страшнее моей жизни… Ты – настоящий монстр… Уж в такой крайней нужде, чтобы связаться с тобой, ни один мужчина не может оказаться!»

– Я не хочу этого слышать! – громко произнесла – Мишо.