Обычно на похороны являлся юродивый, но в этот раз он не пришёл. Поговаривали, что его не видели всю зиму. Мужики думали, что он погиб. Но Ваня знал: он где-то там, в чаще, вместе с волколаком. И горькая, но ясная мысль обожгла лоб: ни волколака, ни старика не найти, если они не захотят.
С этого дня Ваня поклялся узнать правду о юродивом и волколаке. К его удивлению, зимой никто не пропал. А весной мать с подругами пошли в Домнино и не вернулись. Зеваки болтали, что крови на дороге было так много, что с тех пор тот путь зовут «Алым». Ночью Ваня соорудил факел и прокрался на место бойни. Он не понимал, почему не боится, но нутром чуял – волколак его не тронет. Кровь, ошмётки тел – ничего не разбередило сердце мальчика. Обойдя место бойни, он привалился к дереву. Шершавая кора похлопала по спине, а ветер бросил на плечо Вани обрывок лохмотьев. Мальчик сжал в кулаке крохотную тряпочку. Юродивый. Те лохмотья он ни с кем не перепутает. Ваня посмотрел в усеянное звёздами небо. Наконец он дал волю слезам. Мальчик плакал, пока не захрипел, а буйство розового рассвета стало невыносимым. Тогда, глядя в лицо всем богам, он поклялся убить юродивого.
Дома Ваня рассказал отцу о находке. Тот замычал, невидяще глядя в потолок. Так можно рассказывать любую весть: теперь отец целыми днями мычал и глядел в потолок.
***
Страшные годы настали, смутные. Семью Вани сторонились: считали проклятыми. Одно радовало: батя пришёл в себя. Спустя два года он смог выйти на крыльцо. Целыми днями папа сидел, подставив лицо солнцу, пока Ваня отгонял мальчишек, которые кричали отцу, что он покойник. Но в глубине души Ваня был согласен: батя выглядел так, словно вернулся из ада – худой, седой, с дрожащими руками и исчезнувшим за шрамами лицом.
На годы Ваня забыл о юродивом и данной клятве. Всё, чем он занимался: искал еду. С каждым летом мышцы крепли и из мальчика он превращался в отрока, а после – в мужчину. Деревеньки уже забыли историю гибели Ваниных братьев, а «Алый путь» стал сказкой, которой пугали малышей.
Каждый день он следовал одному ритуалу: молился, целуя подаренный крест, а в тёплую погоду помогал бате дойти до крыльца. Иногда отец понимал сына, иногда нет. В моменты просветления он кивал на пищаль, и Ваня клал её мужчине на колени. Так тот и сидел: как пугало с начищенным оружием.
Однажды Иван пошёл на охоту. По той дороге к болоту он больше не ходил. Шестое чувство подсказывало, что если он не снимет крест, то волколак не покажется. Порой он хотел снять крест и сразиться, но кто позаботится об отце, если тварь победит? С этими мыслями Ваня ушёл от дома за пять вёрст и готовился к ночлегу в тени берёзовой рощи. Стояла середина лета, комары успокоились, а костёр отгонял мерцающие вдали волчьи глаза.
– Помогите, – раздался голос с неба.
Иван вскочил. Пищаль, которая в детстве казалась огромной, легла в натренированные руки. Уловка юродивого? Или путник, которому нужна помощь? Не мешкая, Иван пальнул в воздух. Запах пороха защекотал ноздри, грохот затопил уши. Десятки волчьих лап рванули вдаль. Лишь один волк – серый, со шрамами как от ударов кнутом, вышел на поляну. С ненавистью он глядел на человека – и было в ней презрение пред трусом с запахом пороха на руках.
Иван положил оружие на землю. Показал волку ладони. Один на один. Я и ты. Волк оскалил клыки – и… рванул в кусты, собрав ожерелье из репейника.
– Я тут…
Голос принадлежал тени с дерева. Иван хмыкнул: угораздило же бедолагу забраться! Метрах в семи над землёй, едва не сливаясь со стволом, дрожал человек. То ли случайный путник, то ли нет – Ивану было всё равно. Он разделил со странником ужин и ночлег.
Путником оказался дворянин Шестов из Домнино. Главный человек в округе. Он с мужиками пошёл на медведя, да попали на волков. Друзья разбежались, а он – укрылся на дереве.
Наутро Иван собрал отца, пожитки и угрюмые кивки односельчан. Он переезжал в Домнино. Тем утром он стал вотчинным старостой – о таком мальчишка и мечтать не мог. Вместе с Иваном в Домнино переехали и старые мысли: ночами, когда он курил самокрутку и слышал мычание отца, Иван думал о юродивом и волколаке. Думал и о волке, бросившем на него презрительный взгляд. Когда самокрутка жгла пальцы, он делал полную горечи затяжку и представлял, как встретит их всех. Сразится с каждым. Каким бы не был крест, спина крепче.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу