Александр Свистунов - Альманах «Бесконечная история»

Отец шагнул к сыну, но остановился – инстинкты охотника подсказывали не отвлекаться. Быстрым движением он прислонил пищаль к плечу, ведь тварь времени не теряла – как человек встала на ноги и прыгнула за деревья. Пуля расчертила воздух и отколола пару кусков коры с дерева, где только что был волколак. Собаки завыли – протяжно, тоскливо. Ванька полез на дерево. Саша глядел на Федю: тот срывал с тела одежду, словно горя в невидимом огне. Пара шагов – и Сашка оказался около брата, но тот ударом в нос отправил парня на землю. Саша заскулил, а Федя смеялся, будто поражённый заклинанием. Он хохотал, даже когда тварь появилась за спиной и одним махом снесла голову. На секунду Ване показалось, что и отрубленная голова продолжила смеяться.

Сашка бросил лук и побежал прочь. Отец отвлёкся на сына и погиб бы, если б не собаки. Может, смерть хозяина вселила храбрость, но псы бросились на тварь. Атака дала отцу шанс: он снова выстрелил. Отец охотился с малых лет и знал, что стрелять надо в глаз: животное умрёт, а шерсть не испортится. Правда, о шерсти он сейчас не думал.

Пуля вонзилась твари в глаз. Чудище взвыло – удар переломил одному псу позвоночник, второго через секунду постигла та же участь. Время словно замедлилось – так долго отец возился с пищалью, а туша волколака становилась ближе. Отец зарядил пищаль, но слишком поздно – лапы взметнулись и тварь ударила мужчину головой о землю. Как тряпичная кукла, охотник раскинул руки и ноги в разные стороны.

Волколак побежал за Сашей. Через минуту Ваня услышал вопль и глупо хмыкнул от мысли, что теперь он – старший сын. Внимание с глупой мысли переключилось на батю: тот приподнялся на локтях, с головы лилась кровь. Ванька глянул в кусты – там, таясь, укрылся юродивый.

Отец пополз, хрипя как зверь. Юродивый шагнул из кустов. Ванька бросился наперерез.

– Батька! Вставай, пожалуйста, родной!

Отец повернул голову. В глазах что-то мелькнуло, но лишь на секунду. Черты лица исчезли за висящей кожей, торчащими костями и кровью. Руки дрожали какой-то бесконечной, бесовской дрожью. Это напугало Ваню больше кровавых луж, которые с удовольствием лились по прелым листьям. Тело отца было недвижимо – всё, кроме рук.

– Батька! – кричал Ваня, забыв о твари. Главное – опередить юродивого. Мальчик глянул на кусты, но старец исчез, словно и не было.

Тишину поляны разорвал рык. Ваня оглянулся: волколак нёс младшего брата, с задумчивым видом пожёвывая Сашкину руку. Как только чудище заметило ребёнка, оно бросило тело, скаля окровавленную морду. Из пустой глазницы текла серая жижа. Ванька глянул на пищаль – можно выстрелить, но как? Батя не научил – говорил, что рано.

О том, как пришла Ване в голову следующая мысль, он никогда не говорил. Не хотел или не мог? Есть вещи, которые приходят только в обезумевшие души. А может, такова судьба.

Ванька сорвал с шеи подаренный крест и высоко поднял его над головой. Луч солнца коснулся деревянной поверхности. Словно чья-то рука направляла Ваньку в этот миг: он медленно опустил ставший тяжёлым крест и направил луч на тварь.

Но волколак уже выл в далёких кустах. Там, где братья ещё могли спорить, а руки отца не дрожали.

***

Голову Вани жгла мысль: скорее бы всё кончилось. Пусть пройдёт день. Год. Два. Пять. Но время не спешило и он, пыхтя и плача, помогал идти отцу и тащил пищаль. Когда на полдороги в Деревеньки отец рухнул, Ваня упал рядом. Сил не было. Братья. Волколак. Юродивый. Всё слилось в одну картину, где была кровь, кровь, кровь…

Охотники нашли их на следующий день. В Деревеньках забили тревогу и наутро бросились на поиски. Ваня не мог отвести взгляд от бати: родные черты превратились в лилово-алую маску. Отец еле дышал, и Ваня из последних сил молился – пусть выживет. А потом веки смежились, и мальчик упал в сон.

Ваня проспал три дня. Отец выжил, но всё, что делал: лежал на лавке и тихо стонал. Деревня уже полнилась слухами, но едва ли правдивыми. Ваня отказывался с кем-либо говорить. Даже мать едва смогла вытащить из него пару слов. Она плакала, а он до боли прикусив губу, смотрел в стену. Но как сказать правду? Как услышать: «Я верю», а в глазах увидеть: «Ты мальчик, а дети – те ещё сказочники». И сестрёнка… Что ей рассказать? Как хохотал Федя? Как чудище ело Сашу?

Следующей весной Ваня улыбался, вспоминая свои мысли. Горькой, совсем не мальчишеской улыбкой. Зря он переживал о сестрёнке. Холод прокрался в дом, и девочка прокашляла ползимы. Однажды она перестала кашлять. Тогда и перестала дышать.