Л. Шан - Скольжение по спирали. Или поклонники Мии Римик

Оказавшись перед холодным железом двери, пахнущей выцветшей ржавчиной, господин Камэ поймал себя на мысли что, впервые за долгое время, чувствует некоторое профессиональное вдохновение и даже прилив сил.

«Это все от безделия. И не ворчи, Леон, будто не хотел сюда ехать. Ты ведь рад, что еще при делах. Ну так займись же этим отелем! Даже если ты приехал расследовать убийство мыши облезлой кошкой-рецидивисткой. Ты же еще что-то можешь, докажи это»

Господин Камэ воспрянул духом, заставил себя улыбнуться и почти решительно потянулся к дверной ручкe…

Внезапно дверь резко отворилась, как будто кто-то предусмотрительно за нею стоял, подсматривая в глазок в ожидании запоздалого гостя. Господин Камэ так и застыл с обескуражено протянутой рукой, как вдруг услышал взволнованный голос, доносившийся из темноты:

– Ну же, входите! Это вы знакомый Мии?

Прихожая была совершенно не освещена, то есть натурально, господин Камэ шагнул во мрак. Рядом он услышал торопливый лязг замков поспешно закрывающейся двери, а уже через секунду какие-то грубые руки бесцеремонно вытолкали его за плечи внутрь здания, еще глубже, в темноту.

Оказавшись в центре вестибюля – мрачного и почти неосвещенного, господин Камэ оглянулся назад, чтобы рассмотреть человека, открывшего ему дверь. Этим человеком оказался невысокий юноша, на вид ему было едва за двадцать. Над его верхней губой чернела полоска идиотских редких усиков. Одет он был в серую кофту, безвкусную униформу, какие носят в колледжах или других заведениях, а также старые домашние брюки с вытянутыми коленями. Странный человек испуганно оглянулся, и поторапливая месье Камэ, прошипел:

– Идемте за мной, нам нужно поговорить. Нечего здесь делать.

И то верно. Внутренность отеля была скудно освещена: единственный заметный источник света шел от настольной лампы одинокой стойки администратора, зато пахло каким-то редким алкоголем, и отовсюду веяло ощущением тесноты.

– Я действительно знакомый мадам Римик, но какое это имеет значе…

– Т-ссс! Пожалуйста, тише! – голос донесся сдавленный, шипящий и даже раздраженный. – Я знаю, кто вы! Я ждал вас, – он протянул руку навстречу господину Камэ, но вместо приветствия и логического представления, он вложил в огромную ладонь приглашенного маленький пружинный фонарик (где такие еще только берутся) – Вы пришли один?

Загадочный юноша прытью оказался у стойки администратора и стал по-хозяйски звенеть ключами.

Господин Камэ задумался.

«В действительности, какая разница, как его зовут – думал он, – Это, надо так полагать, управляющий? Я уже давно ничему не удивляюсь. Почему он так нервничает? По телефону он говорил так спокойно. Вероятно, он выпил. Или даже выпивал. Ну конечно – вот откуда разит дешевым столовым вином! В общем, это не удивительно – заскучать в таком-то месте. И что тут такого, что он выпил? Может скучно стало, а может действительно случилось что. У всех свои странности. Главное, чтобы заплатил».

Господин Камэ, успокоившись, повернулся вокруг, ожидая пока его клиент перестанет возиться со своими делами у стойки. Тесное фойе (в отеле Георга V это могло бы называться вестибюлем) было совершенно темным, и походило больше на прихожую с диваном. Стесненность помещения и отсутствие освещенности, за исключением настольной лампы, намекало на отсутствие гостей в номерах, и, вероятно, унылое ожидание их появления.

Сзади, чуть левее от приемной стойки, находилась приоткрытая дверь из рельефного темного непрозрачного стекла, которая вела на лестницу – на удивление освещенную. Из приоткрытой двери просачивался тонкий луч света, разрезая пол прихожей светлым треугольником с вытянутой вершиной. Лифт, по причине немногоэтажности здания, не предусматривался.

По правую руку, замыкая маленький квадрат холла, располагались низенькие креслица, и большой потрепанный диван, покрытый ядовито-красным ситцем перед стеклянным столиком – кажется, единственным предметом роскоши в этом отеле. Взгляд господина Камэ еще успел скользнуть по зашторенным окнам, точь-в-точь как у него дома, и он даже усмехнулся про себя от этого сходства, но голос, вдруг уверенный и спокойный, оторвал его от мыслей и наблюдений:

– Я забыл представиться. Прошу меня за это извинить. Айек. – Молодой человек, оказывается, уже вылез из стойки, закончив свои дела, и теперь стоял перед господином Камэ, протягивая свою руку, маленькую, как у юноши-шахматиста, – Айек Ноел младший.