Олег Колмаков - Зона отчуждения, или Жуткие игры славянского бога

«Бессмысленное, а потому, дурное видение!.. Вот интересно: к чему оно?.. К чему может присниться, подобная хрень?..»

Пока Громов задумавшись, смотрел вдаль – его сигарета успела истлеть наполовину. А собственно в чём, мог упрекнуть его армейский товарищ? Жил он, как все живут. Как обычный, среднестатистический обыватель. Как и положено: отслужил в армии, устроился на завод, женился. Двое детей, своя квартира. Куда не кинь, повсюду – ну самая рядовая, рабочая биография. Да, и на предприятии – хоть и был он несколько обособлен от трудового коллектива – всё равно, пользовался доверием и уважением. Даже учеников, ему доверяли. Особо конечно, не выделялся, на рожон не лез – но и среди отстающих, никогда не значился. Он всегда старался быть малозаметным и простым рабочим муравьём, в бурлящем муравейнике завода.

Однако увидев во сне друга – какие-то непонятные, скорее тяжёлые мысли и воспоминания – в одночасье навалились на Громова. Возможно, Юрий Александрович вспомнил, что восемнадцать лет назад – Виктор, сражённый пулей нарушителей государственной границы и фактически умиравший на его руках – просил Юрия, обязательно зайти к его матери и невесте. Рассказать им, как погиб их сын и жених. Что не струсил он в роковую минуту, ни смалодушничал. А так же о том, что ближе и роднее, этих дорогих ему женщин, у него никого и никогда не было.

Однако «гражданка» так закрутила Громова, что не до этих ему было, скорбных визитов. А после, как-то всё само собой и подзабылось. Да и какой был смысл, спустя год или того более, приходить к чужим ему людям, и вновь бередить их, да и свою память – не самыми приятными армейскими воспоминаниями…

Не вставая с табурета, Юрий Александрович открыл холодильник, достал с верхней полки запотевшую бутылку пива и прямо из горлышка – двумя глубокими глотками, опорожнил её до дна. Обтерев мокрые губы, попытался раскурить уже потухшую сигарету. Но после нескольких «холостых» затяжек, бросил окурок в пепельницу. После чего, тяжело вздохнув, покинул кухню – перед грядущим рабочим днём, требовался нормальный отдых…

– Ты чего? – проснулась Лариса – супруга Громова, когда Юрий Александрович вернулся в спальню.

– Да так, ничего!.. Просто, перекурил!.. – залезая под лёгкое покрывало, шепотом ответил муж.

Около четырёх часов утра, сердце Громова внезапно остановилось…

Такого знойного и невыносимого лета, не могли припомнить даже видавшие всякое местные старожилы. Ну, а данная ночь – выдалась в это лето, наиболее жаркой и предельно душной.

Мужчина, постояв какое-то время на безлюдном станционном перроне, вытер со лба испарину и, ковыляя на левую ногу, прошёл в помещение вокзала.

Выглядел тот мужичёк, чрезвычайно скверно. Одет он был в разодранные, давно не стираные брюки и очень грязный, протёртый до дыр пиджачок, накинутый на голое тело. К этому нелицеприятному портрету, пожалуй, стоит добавить и видавшие виды сандалии, найденные на прошлой неделе, в одном из мусорных баков; небритое лицо; воспалившиеся веки и то, что он не мылся в течение последних нескольких месяцев. Потому и источал вокруг себя невыносимый «аромат» мочи, помойки и блевотины. Подобное, антисоциальное явление, в народе именуется просто и лаконично – БОМЖ.

Здесь следует заметить, что привокзальное отрепье – в большинстве случаев, ведёт весьма сплочённый и воинственный образ своего существования. «Вокзальные» – в каком-то роде, это особая (привилегированная, что ли) каста, среди прочего бездомного сброда. Чужаков, случайно просочившихся на их территорию – здесь не то, что не признают – а воспринимают, как злейших врагов и встречают во все оружия. Ведь вокзал, для нищебродов – это некий оазис – на огромной карте города, очень удобное в «стратегическом» плане место. Зимой, здесь всегда можно обогреться; переночевать и подкормиться в любое время суток. Ещё, тут всегда многолюдно, а значит, есть реальная возможность затеряться в толпе, выпросить милостыню и, в конце концов, собрать стеклотару, оставленную спешащими пассажирами.

Однако и здесь, на вокзале – как впрочем, и в любом ином месте – опустившиеся субъекты вынуждены соблюдать, и некие правила и совмещать, казалось бы, несовместимое. А именно: выживать в одиночку, используя любой сподручные способы (вплоть, до убийства себе подобных, ради сохранения собственной жизни) и одновременно, подчиняться законам стаи, в которой они, волею случая, обитают.